Слуги сидели за двумя длинными столами: мужчины и женщины отдельно. Овощная похлебка в больших горшках, блюда с мясом, ковриги хлеба, кувшины эля, вода — вот и вся еда.

— Ну что, шваб[3], - Роберт Стоун, перебравший эля, откровенно нарывался на ссору, — настриг у леди Мардж шерсти на кисточки?

Во как! А Маргарет наивно думала, что никто ничего не знает. Да-да, чтобы слуги — и ничего не знали?!

Под жизнерадостное ржание Мартин молча изучал эль в кружке.

Неужели ничего не ответит?! Ну же, прапра, давай, набей морду этой овечьей гниде!

Сделав глоток, Мартин поставил кружку на стол и посмотрел на Роберта в упор.

— Боб, я предупреждал, чтобы ты не смел открывать пасть на леди?

— А что ты мне сделаешь, пачкун? Побьешь? Смотри, не сломай пальчики, нечем будет ее тискать… ой-ой, то есть малевать ее будет нечем. Донесешь графу? Так он тебя самого подвесит за шары.

— Ты не слышал, Боб, о новом королевском билле? — опасно улыбнулся Мартин. — Малефиция объявлена преступлением, которое карается повешением[4]. А чем это вы с мамашей занимаетесь за деньги?

Наградив Мартина ненавидящим взглядом, Роберт грохнул кружкой по столу и поспешно вышел.

— Смотри, Марти, как бы в твоих яйцах случайно не завелись зубастые черви, — хмыкнул конюх Джо. — Никто не спорит со старой жабой Бесс и ее ублюдком. Король со своим указом далеко, а они — вот, рядом. Не знаю, как в ваших Германиях, а у нас колдовство до сих пор считалось преступлением, только если доказано, что человек умер от происков ведьмы. А поди-ка, докажи.

Мартин ничего не ответил, только плечом дернул и допил эль.

Эвона че, Михалыч! Вы тут, оказывается, не просто отравители, а еще и колдуны по мелочи. Теперь понятно, откуда у Энни та самая «темная сила». А Маргарет об этом наверняка и не подозревала.

[1] Rewarde (англ.) — в средние века стол для почетных гостей, находился перпендикулярно главному по правую руку от хозяина.

[2] Second messe (англ.) — второй стол, находился напротив rewarde.

[3] Здесь: житель Швабского округа (нем. Schwäbischer Reichskreis) — одного из имперских округов Священной Римской империи, в более широком смысле — немец.

[4] Maleficia (лат.) — здесь: любая порча, насылаемая на людей колдовским образом, от болезней и бесплодия до умерщвления. Согласно принятому в 1542 г. закону колдовство в Англии расценивалось как фелония и каралось смертной казнью через повешение.

— О чем ты думаешь, Люс? — спросил Питер, когда они пили чай в саду. — У тебя такой мечтательный вид.

— Мечтательный? — переспросила Люси. — Нет, вряд ли. Ты удивишься, но с некоторых пор я перестала мечтать. Наверно, с тех пор как родился Джин. Или нет, с тех пор как узнала, что беременна. Что-то изменилось. Может, теперь у меня есть все, что я хотела?

— Но ведь ты думаешь о будущем?

— Да, конечно. И о нашем будущем, и о будущем Джина. Но… это не мечты, Питер. Это просто мысли. Чего бы я хотела для нас, для него. Как-то…

— Приземленно?

— Да, именно так, — кивнула Люси.

— Странно, — задумчиво сказал Питер. — А я ведь тоже в последнее время перестал мечтать. Так, как раньше. Я даже точно могу сказать, когда это было в последний раз. Помнишь, мы в прошлом году ездили во Францию и были в рыбачьей деревне?

— Еще бы не помнить! — улыбнулась Люси.

— Мы тогда вечером гуляли у моря, было полно звезд, мы молчали, и я мечтал о том, как у нас родился бы сын, и потом мы снова приехали бы в эту деревню, уже с ним. И гуляли бы все втроем. А потом уложили бы его спать, и у нас была бы совершенно безумная ночь. И потом родилась бы еще девочка, похожая на тебя.

— Тогда у нас и была совершенно безумная ночь.

— Да. И я очень надеялся, что…

— Я тоже, — перебила его Люси. — А потом было большое разочарование. Но теперь-то мы знаем, в чем дело.

— Теперь знаем, — согласился Питер. — Но тогда… Может, именно после этого я и перестал мечтать. Вот так, по-сумасшедшему. И все-таки о чем ты думала сейчас? Если не секрет, конечно?

— О чем? Как, по-твоему, Питер, сколько должно пройти времени, чтобы мы поняли: у Тони ничего не вышло, и они оба останутся фиг знает где навсегда?

С тех пор как Тони превратился в подобие Светы, прошла неделя. Ничего не менялось. Каждое утро Вера отводила их в душ, следила, чтобы они оделись и привели себя в порядок. Еду им приносили в комнаты. Если погода была хорошая, днем выводили в парк, если плохая — устраивали на веранде. Мэгги все время была с родителями. Слуги если и обсуждали ситуацию между собой, наружу ничего не выходило — угроза Джонсона, похоже, сработала.

Питер взял со стола журнал и посмотрел на Люси, страдальчески сдвинув брови.

— Давай подождем хотя бы до конца лета. А там уже будем решать, что делать дальше. Пока я только позвонил Лорен и сказал, что Тони серьезно болен.

— Хорошо, — пожала плечами Люси. — Но ты хоть приблизительно представляешь, что делать?

— Нет, — отрезал он и спрятался от нее за журналом. Потом снова выглянул и добавил: — Единственное, что мне приходит в голову, — это действительно позвонить доктору Каттнеру.

Люси вздохнула тяжело и посмотрела туда, где Света и Тони сидели на скамейке. Рядом стояла коляска, тут же на траве дремала Фокси, а Вера чуть поодаль вязала, устроившись в шезлонге. Если ничего не знать, можно подумать: молодые родители вышли погулять с ребенком. Сидят на скамеечке, греются на солнце, разговаривают, наверно.

— Надо их хотя бы по парку поводить, — сказала Люси то ли Питеру, то ли самой себе. — Сидят целыми днями, скоро ходить разучатся.

— Миледи! — Салли неслась к ним от дома со всех ног. — Миледи, Пикси рожает!

— Ну, наконец-то! — Люси вскочила, опрокинув пластиковый стул. — Хорнера позвали?

— Он уже там.

— Ты пойдешь? — Люси повернулась к Питеру.

— Еще чего! — фыркнул он. — Не хватало только роды у твоих собак принимать.

Когда Люси убежала, Питер снова вернулся к политической статье, которую никак не мог дочитать. До конца оставалось всего пара абзацев, но тут на страницы снова упала тень.

— Ну что, родила? — спросил он с досадой. — Уже можно пить шампанское?

— Милорд, к вам констебль, — невозмутимо доложил Джонсон.

Питер положил журнал на стол и повернулся. Рядом с дворецким стоял взмокший от жары полицейский, полный и краснолицый. Предъявив удостоверение, он неразборчиво представился.

— Здравствуйте, офицер, — Питер попытался выглядеть дружелюбным. — Присаживайтесь, пожалуйста, — Джонсон мгновенно поднял перевернутый стул. — Если вы по поводу взлома у графини Скайворт…