Я чувствую запах. Наверное, даже в своих грезах я не вдыхала ничего подобного, такого чистого, как рождение новой жизни. Нет, лучше. Воздух наполнен острым и свежим ароматом, в котором сначала слышатся мятные нотки. А затем, за ними, раскрывается мистический запах, вызывающий ассоциации с тьмой, влажностью и прелостью. Но эта прелость не отталкивает. Она исходит от полноты жизни. Ликующее торжество растущих организмов.

Это почва, осознаю я. Тот же запах, что исходил от стеклянной чаши с землей, которую я нашла во внутреннем святилище жрецов. Но тот был слабым и мало выраженным по сравнению с этим. Здесь кажется, что весь мир вокруг – это жирная, влажная, удобренная земля. Я чувствую ее под ногами: тучную и мягкую.

Я приглядываюсь и вижу, что отбрасывает тень, которая сначала казалась мне огромным, многоруким гигантом. Я всматриваюсь и вдруг понимаю, что я во сне. Это дерево. Но на Земле не растут деревья уже более двухсот лет.

Затем я вижу людей, которые, как привидения, появляются из тени под ветвями. Десятки людей. Может, сотни. Я не вижу их лиц, но у всех в области сердца что-то светится, и я понимаю, что все они носят на груди такие же кристаллы, как те сверкающие камни на потолке. Вокруг меня резвятся дети. Их голоса до невозможности приятны.

Внезапно люди замирают. Они смотрят на меня, хотя их лица по-прежнему в тени. Я иду к ним. Они протягивают руки, приветствуя меня, и мне хочется бежать к ним навстречу. Они манят меня к себе. Еще немного, и я смогу различить их лица. Я уже вижу, что они улыбаются и бесконечно рады меня видеть. Сестра, поют они. Наша маленькая потерянная сестра.

Толпа расступается, и я замечаю человека, который сидит у подножия дерева. Это молодой мужчина с длинными волосами, руками он упирается в колени. На его шее висит золотой кристалл, который доходит до самого сердца. Я чувствую ответное биение в своем сердце, тянусь к своей груди, но пальцы хватают лишь воздух.

Молодой человек смотрит на меня. Не подзывает к себе, как другие, просто ждет.

Ждет меня.

Мое сердце готово выскочить из груди. Я хочу подойти к нему. Я должна. Мне надо к нему. Он нужен мне как пища, как воздух. Но мое тело неуклюже и неповоротливо. Будто я иду под водой. Каждый шаг отнимает бесконечно много времени и кажется, что я совсем не продвигаюсь вперед. Я хочу, чтобы он побежал ко мне, но он просто ждет.

Внезапно позади меня раздаются крики. Я оборачиваюсь и вижу, как люди разбегаются в страхе. Старики сбиты с ног. Одинокий ребенок плачет в сторонке. Я снова поворачиваюсь к нему и вижу, что дерево охвачено пламенем. Языки пламени лижут ствол, как живые существа. Они взбираются по веткам и огромными огненными шарами вспыхивают под кроной.

– Беги! – кричу я парню. Но он не двигается. Я поворачиваюсь, чтобы сбежать, но затем снова обращаю к нему свой взгляд. Я должна спасти его. Однако ноги онемели и не слушаются меня. Я в плотном кольце густого дыма. Ему нужно выбраться оттуда! Раскаленный красный пепел падает повсюду, пролетает над его головой, я слышу предсмертный треск веток, когда рокочущее пламя поглощает их.

Вокруг раздаются стоны, сводящие меня с ума, но все, о чем я могу думать, – это молодой человек под деревом. Я знаю его. Он мне нужен.

Но огонь бушует. Теперь дерево целиком охвачено огнем. Черный дым окутывает его.

Последнее, что я вижу, – сияние топаза на его шее и обжигающий взгляд его янтарных глаз.

Это глаза второго ребенка.

Я прихожу в себя в бассейне, наполненном черным гелем. Мама рядом. Она смотрит на меня.

Я взвизгиваю, стараясь сдержаться, чтобы визг не перерос в пронзительный вопль. В тот самый момент, когда я вижу ее, отрывки из сна всплывают в моей памяти, доводя меня до исступления. На секунду мне кажется, что я снова привязана к столу, пока женщина, которая выглядит и говорит как моя мать, проводит надо мной бесчеловечные эксперименты. Я отшатываюсь от нее.

– Что случилось?

Все случилось! Я хочу выпрыгнуть и убежать. Но вдруг понимаю, что должна талантливо притвориться.

– Ой, – говорю я, затаив дыхание, – Извини, ты просто напугала меня. И яркий свет режет глаза.

Она смотрит на меня с подозрением, и я изо всех сил стараюсь казаться естественной, но внутри меня нарастает паника. Часть моего сознания уверяет, что это был только сон, что меня потрясли эти ужасные – и, без сомнения, выдуманные – сцены, где моя мать ставит надо мной опыты.

Она же моя мать, мой защитник, мой друг. Она любит меня больше всего на свете. Как я могу сказать собственной матери, что она пугает меня? Она все та же: миниатюрная, серьезная светловолосая женщина. Но кажется, что это совсем другой человек. Мне стоило бы рассказать ей о своем сне, чтобы вместе посмеяться над ним. Но что-то удерживает меня.

Узнай правду, настаивает резкий голос в моем сознании. Здесь происходит что-то совершенно мне непонятное. Сплошные загадки. Но я знаю, что ответы на них я получу не от мамы.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она.

Нет, нет и нет! Совершенно не в порядке.

– Ну да, – выдавливаю я. – Мы веселились допоздна… Наверное, я вела себя не лучшим образом. А потом мои подруги привели меня сюда. – Это всего лишь предположение, но постепенно события минувшей ночи начинают проясняться в моем сознании.

Погодите. Ларк поцеловала меня?

– Среди них была Перл? – спрашивает мама.

– Конечно. Мы никогда не расстаемся. Она… – Я сбиваюсь, но что-то внутри подсказывает, что я должна это сказать. – Она моя лучшая подруга.

Слова застревают у меня в горле. Перл подсунула мне наркотик, и она чуть не убила меня. А потом убежала. Мне хочется разбить ее прекрасное лицо.

– Ты не наделала глупостей?

– Выпила пару бокалов, – признаюсь я. – А еще там были пузыри, наполненные порошком. В них было что-то, должно быть, какой-то наркотик. Серьезно, я в порядке. Мне просто нужно выспаться. А может, еще припудрить мешки под глазами.

Я пытаюсь рассмеяться, но в горле пересохло, и это больше похоже на скрежет.

Мне нужно выбраться отсюда – немедленно! Центр всегда казался мне святилищем. Сейчас это ловушка.

– Ты чем-то расстроена? – говорит мама. – Давай я дам тебе кое-что, что поможет заснуть.

Это сейчас мама возглавляет бюро расследований, в прошлом она нейрохирург. Она часто дает мне витамины и таблетки от бессонницы или что-то, что помогает мне учиться. Я всегда, не задумываясь, принимала все, что она давала. Но я до сих пор помню те иглы, которые входят прямо мне в глаза, и я не могу позволить ей ввести что-то в свой организм.

– Нет! – говорю я слишком резко. Ее глаза расширяются, затем она прищуривается. Похоже, она начинает выходить из себя. – Нет, – повторяю я, надеясь, более сдержанным голосом. Она по-прежнему смотрит с подозрением. – Мне правда не стоит ничего принимать. – О святая Земля, а если она опять опоит меня чем-нибудь, то снова будет колоть мои глаза иглами, пока я буду без сознания? Я просто уверена в этом.