Мне становится не по себе от её взгляда. Минуту назад там было любопытство, а сейчас меня окатило холодным высокомерным равнодушием.

– Не знаю, что вам наговорил Валера, но вряд ли всю правду. Иначе вас бы здесь уже не было.

– Где он сейчас? С ним всё в порядке?

– Он дома, пьёт и крушит все, что попадается под руку. Но для него это нормальное состояние, когда он чувствует своё бессилие. Ещё пару дней, и начнет в себя приходить. Мы с Соней в квартиру уехали. За ним охранники по очереди смотрят. А вы первый раз его таким видите?

– Нет.

Она удивилась, но ничего не сказала по этому поводу.

– У нас с мужем непростые времена. Мы поругались, и теперь он мне мстит. А я жду, когда его злость пройдёт, он наиграется и вернётся домой. Нехорошо это, на глазах у ребёнка амуры за забором крутить.

– Это неправда. Валера любит меня, а с вами разводится. Он никогда не простит вам измену.

– Я сначала не понимала, чем вы его зацепили. А теперь вижу. Вы очень наивны и прямолинейны для своих лет. Этакая женщина-девочка, нуждающаяся в защитнике и учителе. Вам же тридцать пять? А восторгов на восемнадцать. Вот, что я вам скажу, – для Валеры существует только одна женщина, и это я. Он зол на меня, но ещё больше он зол на себя за то, что позволил нашему браку развалиться.

Я не знала, что ей сказать. Она действовала на меня как удав на кролика. Я под её взглядом резко отупела и впала в ступор. Мне казалось, что я смотрю со стороны на эту сцену. Я решила, пусть скажет всё, что хочет и уйдет. Для меня это не имеет никакого значения, я ей не верю.

– Тридцать лет мы женаты. Думаете, он мне никогда не изменял? Да много раз! Я знала, что у него бывают другие женщины, но никогда не чувствовала этого. Такова мужская природа, им нужны деньги, власть и секс. Я не могла ему дать, сколько ему было нужно. Особенно в молодости, когда дети маленькие были. Потом они выросли и у меня появилось дело жизни – мой детский дом. Мне не очень было важно, с кем спит Валера, я знала, что семья для него на первом месте. Он всё делал для семьи, для детей и наших близких. А потом появилась она – его помощница Юля. Точнее, она почти десять лет у него работала, с института, прежде чем у них начался настоящий роман. Не то, что у него было до этого. Тут мне нет оправдания, я пропустила тот момент, когда работа стала занимать всё моё время. Дети уехали учиться, а я смогла организовать фонд помощи сиротам. Наши возможности выросли, я ездила по миру с благотворительными концертами и почти не бывала дома. Мы отдалились. Каждый занялся своими рабочими проектами. Когда тебе за пятьдесят, это кажется нормальным. Но тут появилась Сонечка, я нашла её в детском доме под Екатеринбургом. И мы опять стали как будто молодыми родителями.

Я слушала и думала, почему все в доме Валеры, когда я там работала, говорили, что она добрая и чуткая женщина. Я видела перед собой какое-то чудовище. Как можно так легко рассуждать про измены мужа? У неё что, вообще нет сердца? Помогать чужим детям – это благородно, но такого равнодушия к Валере я не могла вынести.

– И я пересмотрела свою жизнь. Мне казалось, что Валера счастлив. Он полюбил Соню ничуть не меньше, чем родных детей. Но тут пришла Юля и заявила о своих правах на Валеру, говорила, что беременна и родит ему родного ребёнка, а не приёмного. Мне было так больно, я не ожидала, что Валера способен создать вторую семью на стороне. Это шло вразрез с тем, что он делал по жизни.

– Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Я хочу, чтоб вы поняли, что за человек Валера.

– Я знаю, что он за человек.

– Я совершила ошибку, поддавшись эмоциям. Я никогда не изменяла мужу. Он был моим первым и единственным мужчиной. Но узнав, что у него будет ребёнок, я захотела сделать и ему так же больно, как он сделал мне. Мне хотелось втоптать в грязь его самолюбие, чтоб он понял, каково это – знать, что ты не единственный. В общем, это я и сделала.

– У Валеры есть ещё один ребёнок?

– Нет. Я об этом позаботилась.

Струйка холодного пота пробежала у меня по спине. Позаботилась?

– Что вы так на меня смотрите? Я дала ей денег на аборт и убедила, что это лучшее решение для неё. Бедная девочка потом таких дел накуролесила, мстила Валере. Посадить его хотела, когда он её бросил без объяснений. Мы с ним разъехались, но к ней он не пришёл. Она ошиблась, думая, что нужна ему. В итоге поломанная жизнь у бедняги. Хорошо, что не посадили.

– А Валера? Позволил ей аборт сделать?

– А что Валера, он как обычно. Узнал про мою измену и на месяц в запой ушел, только из-за опеки смог себя в руки взять. Как страус – голову в песок, только в его случае – голову в бутылку. Пока он жалел себя, я помогла Юле правильное решение принять. Она поняла, что для него есть только одна женщина – я.

– Вы страшная женщина, уходите, – мне стало больно и неприятно. Ей удалось заставить меня сомневаться.

– Я ради защиты своей семьи готова на всё. Это нас с Валерой объединяет. Не только трое детей, деньги и бизнес. Я не дам ему развод так просто. Большая часть имущества оформлена на меня, детей и наших родственников. Я настрою всю семью против него, если он не выполнит мои условия. О чём я ему и сообщила на дне рождения. И, как видишь, что сделал Валерочка?

– Зачем вы это делаете?

– Мне жалко вас. Не хочу, чтоб вы, как Юля, жизнь свою испортили, связавшись с чужим мужем. Найдите себе своего мужчину, вы молоды и красивы, у вас это получится. Не лезьте в нашу семью, ничем хорошим это не кончится для вас.

– Уходите из моего дома и больше никогда не возвращайтесь.

– Из вашего? А что, Валерий Петрович не сказал, что земля оформлена на меня. Что это мой дом? Странно, забыл, наверное. Но я не против, живите тут, пока не найдете новое жильё.

Она встала со стула. Медленно взяла пальто в руки. Отряхнула его, как будто тут было грязно. Надела и пошла к выходу. У двери она остановилась.

– Если вы умная девочка, то сделаете правильные выводы. Если нужны деньги – я дам.

Не дожидаясь моего ответа, она выходит. Скрип досок пола коридора. Хлопок закрывающейся входной двери. И тишина. Я остаюсь сидеть в облаке её духов. Мне кажется, я отравлена ими навсегда.

– Доча, ты прости меня за резкость и нападки. Я знаю, что ты обижаешься на меня за прямолинейность, но мы с папой очень тебя любим и желаем тебе добра. Ты самая чувствительная и эмоциональная у нас в семье, и мне сложно оберегать тебя от ран, – мамин в голос в трубке – искренний и полный сожалений.

– Мам, может, пришло время перестать меня оберегать? Может, мне пора повзрослеть и научиться самой справляться?

– Ну что ты такое говоришь. Ты с рождения такая ранимая. Для нас с папой ты навсегда ребёнок. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты плачешь.