– Я не знаю. Дай ему время протрезветь и прийти в себя. Если к вечеру не появится, звони и зови на беседу. Забухать – чисто мужская реакция на проблему.

– Да какие у него проблемы? У него вчера был день рождения, поздравления, дети, подарки. И даже салют был. Ну какая тут проблема? Сплошные радости, – говорю я и продолжаю сгребать осколки посуды.

– Нет, тут ты ошибаешься! – Машка – эксперт по этой части – замирает с совком в руках и продолжает говорить: – Положительные эмоции – тоже стресс! Вот он же детям не сказал, что на самом деле с их матерью разводится?

– Я не знаю.

– Вот именно! Изображал там счастливого отца семейства. А это не так. Может, с бывшей женой поцапался, она ему яички детьми поприжала, Валеру и понесло. Он же поборник семейственности, для него важно, что они про него думают. И наверняка вину по отношению к тебе чувствует. Морочит тебе голову. Всё ж эта вечеринка в духе «папа, мама, я – счастливая семья» – враньё и фальшивка. Как тут не забухать, милое дело.

– Почему он чувствует себя виноватым? У нас с ним всё честно.

– Да потому, что не может он сейчас тебе дать нормальной жизни. Хочет, но не может. Я даже не знаю, сколько лет ему понадобится, чтоб наладить новые жизненные алгоритмы. Боится, вдруг ты не захочешь ждать! Так что лучшая защита – нападение!

– Лет? Как-то ты, Машка, всё слишком печально говоришь. Лишь бы он вернулся. Всё остальное мелочи. Мы были счастливы, я помогу ему пережить развод, поддержу в трудный час, и всё будет у нас потом как у нормальных людей.

– Пусть так и будет. Кажется, всё, больше нет следов вчерашнего буйства. Олег, посмотри, как там дети, уж больно тихо стало. Не слышно ни собак, ни детей. Не к добру!

Олег уходит на улицу. Я оглядываю комнату – как будто и не пролетал тут вчера ураган Валера.

– Кстати, у тебя тут душевно. Покажи второй этаж, пока никого нет.

Я провожу Машку по дому и показываю все свои гордости. Машка молча окидывает строгим взглядом все помещения, а когда они заканчиваются и мы выходим на улицу, говорит:

– Охрененно. У тебя тут офигенно и невероятно. Как сказать литературно – в зобу дыханье спёрло от открывшейся красоты? Я не так представляла себе это место. Но, оказавшись на этом крыльце, понимаю, что тебя тут держит. У этого дома есть душа. И есть атмосфера. И само место тихое и красивое. Представляю, как тут летом, когда всё вокруг цветёт и можно купаться в озере.

Дети бегают за собаками, собаки за детьми. Откуда-то появились мячик и резиновая кость. Песец мгновенно подружился с Джеком и детьми. Весёлая игра манит присоединиться к ним. Олег разжигает мангал. Машка с бокалом строгим взглядом оглядывает окрестности. Я могла бы так жить до старости? Сборища по воскресеньям, детские игрища и Валера рядом? Чего я хочу на самом деле?

Из раздумий меня вырывает гудок автомобиля. С мусорным пакетом в руках я иду встречать родителей. Но, вовремя спохватившись, возвращаюсь в дом и прячу его под лестницу. А потом бегу в ванну умыться и расчесаться.

А дальше – пять часов активного общения с моей семьёй. Было весело, несмотря на то, что настроение у меня, мягко говоря, не очень. Если бы они не приехали, то я весь день рыдала бы под одеялом. Я же себя знаю.

Стоит только закрыть глаза, я вижу прощальный взгляд Валеры. С какой обидой он посмотрел на меня. Я несколько раз набирала его номер, закрывшись в туалете. Но сначала он не брал трубку, а потом телефон оказался вне зоны действия… Я написала сообщение, просила перезвонить, но ответа тоже не получила. Мне стало страшно, а вдруг это всё? Но качественно погрузиться в свой страх мне мешали люди рядом. И я была впервые благодарна маме, что она своим строгим взглядом не дает мне разрыдаться.

Мама приехала во всем лучшем сразу. Она была готова поразить потенциального зятя своим богатым гордым видом. Ей хотелось произвести впечатление. Впервые за последние сорок лет мама себя чувствовала, что называется, «из деревни». Она и папу нарядила в костюм. Для мамы была невыносима мысль, что ее могут причислить к бедным родственникам.

После того, как стало понятно, что Валеры тут нет, мама расслабилась и стала вести себя нормально. Она строгим взглядом осмотрела дом и участок и, мне показалось, осталась удовлетворённой. Видимо, она, как и Машка, как-то по-другому себе представляла этот дом.

Олег жарил шашлыки. Дети изучали старую баню. Машка следила за всеми, стоя на крыльце, и раздавала команды:

– Гриша, ну-ка слезь с дерева!

– Олег, смотри, сейчас мясо сгорит!

– Мишка, кому я сказала, вылези из-под машины!

– Мам, там мячик застрял, а мне он нужен, – только он и смел возражать Машке.

Чем были заняты собаки, я не видела. Просто верила, что Машка никому не даст потеряться, травмироваться или грустить.

Мама, сняв все свои золотые перстни, освоилась у меня на кухне и накрывала на стол. Она попала в свою стезю, и мне удалось улизнуть незаметно. Я хотела немного тишины и глоток свежего воздуха.

Я села на скамейку с другой стороны дома. На ту, где я когда-то нашла Валеру, впервые оказавшись в этом месте.

Следом за мной пришел папа и сел рядом.

– Мы с Валерой вчера поругались. Плохо поругались. Я такого ему наговорила, что боюсь, что он больше не вернётся, – говорю я папе после минутной тишины.

– А разве можно хорошо поругаться? Люди в гневе делают друг другу больно, но это поправимо.

– Как? Он не берёт трубку. Не хочет разговаривать со мной.

– Дай ему время остыть.

– А если он остынет и поймет, что я ему больше не нужна?

– Доченька, если после первой ссоры он поймет, что ты ему не нужна, то, значит, и до неё была не нужна. Отношения так просто не разваливаются, если они настоящие.

– Я уже ничего не понимаю в отношениях. Меня все бросают. Я бесполезная в хозяйстве, очень эмоциональная, ужасающе нетерпеливая, эгоистичная инфантилка. Так вчера Валера сказал. У Игоря были похожие претензии.

– Я считаю, что ты не такая. И не потому, что я твой отец. Игорь много лет в тебе души не чаял. Ты забыла? Это потом у вас разладилось, как я понимаю. Посмотри, чего он достиг с тобой.

– Достиг и ушёл. А Валера ничего со мной не достиг. И тоже, скорее всего, уйдет.

– Ты этого пока не знаешь.

– У Валеры уже всё есть, зачем ему я? Он может иметь любую с его возможностями. Он умный, богатый, добрый. Он самый лучший. А я обычная. Даже хуже, выдрючиваюсь и не ценю.

– А ты за него не думай. Если следовать твоей же логике, он тебя просто полюбил.

– Пап, что мне делать?

– Займись делом. Сидеть и ждать – плохое занятие.

– Я не могу ничего делать, пока не пойму, что с Валерой. У меня только это в голове.