– Здесь преобладают тёплые тона, – она указала на подрагивающие, словно язычки пламени, столбцы диаграммы. – Нежить не очень любит такие места, так что в этих лесах её не слишком много, и вся довольно слабая.

– Зато общительная, – хмыкнул Верховский, припомнив настырного Лишая. – Кстати, вы ничего необычного тут не замечали?

– Ещё более необычного? – усмехнулась Марина. – Нет, вроде бы спокойно. А что?

– Лесовики нервничают. Но я тоже ничего не нашёл. Наверное, их от свежих впечатлений клинит.

Вечером в деревне измеритель показал всего-навсего семьдесят четыре единицы. Под миролюбивое бормотание воскресшего телевизора Верховский прилежно переписал в журналы каракули из блокнота и, зевая, поплёлся к себе, пока Щукину не пришло в голову ещё как-нибудь приспособить его к делу. Он уже почти залез под пахнущее «антимолью» одеяло, когда в окно вдруг поскреблись. Звук вышел душераздирающий, хоть сейчас в дешёвый ужастик. Верховский чертыхнулся сквозь зубы и торопливо раздвинул занавески; из ночной темноты на него глядели доброжелательные фосфоресцирующие глазки лесовика.

– Чего сюда припёрся? – процедил сквозь зубы младший специалист службы надзора, не без труда распахнув деревянные рамы. Защитный амулет слабенько его обжёг – так, напомнить, что Лишай никогда живым не был.

– Так ходит же, – скрипучим голоском отозвался лесовик.

Хорошо, что деревенские, если вздумают выглянуть на шум, ничего за бурьяном не увидят. Зато от засевшего в соседней комнате Щукина не уберегла бы никакая растительность. Сердито скрежетнули шпингалеты, и на фоне безмятежной летней ночи нарисовалась встревоженная дедова рожа. Лесовика колдун, вне всякого сомнения, заметил.

– Это ко мне, – поспешно успокоил хозяина Верховский. – Всё в порядке.

Щукин, подумав, исчез в доме – правда, защёлкивать шпингалеты обратно не спешил. Ну и пусть греет уши, старый хрыч… Много он поймёт!

– Что стряслось-то? – вполголоса спросил Верховский. – Пожар? Потоп? Умирает кто?

Лесовик беспорядочно замахал похожими на ветки лапами.

– Чужой ходит! Не наш, не местный, у нас таких нету… А ну как осерчает? А ну как порешит нас тут всех?

Верховский с трудом сдержал вздох. Опять паникёру что-то примерещилось. Послать, что ли, к лешему – во всех смыслах – и завалиться спать?.. Ага, а Щукин потом доложит начальству, что специалист московского надзора пинал балду, пока подшефная нежить билась в паническом припадке. Тихо ругаясь себе под нос, Верховский оделся, сунул ноги в стоптанные кроссовки, запихнул в карман компас и на всякий случай прихватил измеритель.

– Ну, веди, – сумрачно велел он, выбравшись из дома в прохладные сумерки.

Лишай недоверчиво его оглядел.

– Не поспеешь за мной, – не без гордости заявил лесовик. – Полезай-ка мне на закорки, донесу уж…

Ага, прямиком в какую-нибудь гиблую чащобу, товарищам на расправу. Нашёл дурака… Верховский скептически изогнул бровь.

– Да давай уж, родимый! – заныл Лишай, жалобно мигая светящимися, как гнилушки, глазками. – Думаешь, зло на тебя держу? Не держу!

– И никто тебя не заставил?

– Никто, сам я пришёл!

– И посреди леса меня не бросишь?

– Не брошу! Никак не обижу, помоги только! Вы ж обещались!

– Ну-ка поклянись мне, – Верховский скрестил на груди руки, – что донесёшь в целости и сохранности до места происшествия, и вреда мне от вас, местных, никакого не будет.

– Так к нему, месту, может, через чужую часть бечь…

– Временно дозволяю переход границ между секторами, – неохотно буркнул Верховский. – Отзову, как закончим.

Лишай на радостях выпалил слова клятвы самоотверженно и бойко, как не битый жизнью стажёр. Чувствуя себя героем страшной сказки, Верховский ухватился за крепкие плечи лесовика. Чтобы уничтожить этот импровизированный транспорт, хватит простейшего навыка, которым он вовсю пользовался ещё до того, как узнал, что такое магия. Лидия часто говорила, что огонь у него получается на редкость жаркий…

Поездка верхом на нежити, пожалуй, превосходила почти весь его прежний опыт странных переживаний. Лесовик бежал резво, не слишком заботясь о комфорте пассажира; стремительно удаляющиеся ночные огни деревни бешено прыгали вверх-вниз, сердце само собой сбивалось с ритма, а когда Лишай неосторожно наступал с разбегу в какую-нибудь ямку, из груди выбивало дух. Хлеставшие по морде ветки вовсе нежить не беспокоили, Верховский же, получив пару раз по лицу, приспособился прятаться за поросшей мхами деревянной башкой – правда, в таком положении он совсем не видел, куда несёт Лишая. Тропки нежить выбирала отнюдь не хожие; двигайся Верховский своим ходом, уже десять раз повернул бы ногу впотьмах. Шикарно будет смотреться строчка в отчёте: прибыл к месту потенциального происшествия, используя в качестве транспортного средства лояльный неживой контингент…

– Тут видал, – шёпотом сообщил Лишай, затормозив где-то посреди леса.

Верховский молча спрыгнул с его спины и огляделся. Тёмная чаща казалась абсолютно незнакомой, хотя в прошедшие дни специалист службы надзора почти наверняка сюда забредал по рабочим надобностям. Сказать, что ему стало не по себе, значило бы серьёзно преувеличить его личную храбрость: хотелось немедленно удрать отсюда за пару сотен километров и никогда больше не возвращаться. Верховский сам от себя не ожидал такой впечатлительности. Ну, нежить, ну, неопознанная, ну, опасная… Не страшнее ведь, чем вооружённые огнестрелом мутные личности, с которыми доводилось взаимодействовать в былые годы.

Из чистого упрямства Верховский побрёл по наитию в ту сторону, в которую меньше всего хотелось топать. Куда посредь ночи попрётся голодная нежить? Чтобы прикинуть варианты, гением быть не надо. Даже если догадка