скорее в нудное выполнение обязанностей, нежели в источник радости, вдохновения и любви. Практически любая женитьба превращалась в скучный союз породнившихся семей, но не самих молодожёнов.

И романтические отношения, не находя почвы в браке, распустились пышным цветом в городских «веселых кварталах», чайных домиках и апартаментах элитных куртизанок. Такого разгула фривольно-запретной любви не ведал даже Китай! Средневековый японский город, особенно к ночи, превращается в клоаку разгульной жизни и плотских утех. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, в 1617 г. сёгунат Токугава выпускает приказ, запрещающий проституцию вне специально огороженных кварталов. И уже в новой столице Э́до (будущем Токио) одним из популярнейших центров ночных развлечений становится «квартал красных фонарей» Ёсива́ра.

К началу XVIII в. квартал Ёсивара стал домом для нескольких тысяч служительниц «развлекательной» сферы услуг. Почти две тысячи из них работали официально зарегистрированными проститутками. Родители из бедствовавших семей нередко продавали в бордели своих дочерей в возрасте от 7 до 12 лет. Если девочкам везло, они становились ученицами куртизанок высшего ранга. Завершив обучение и повзрослев физически, они сами становилась куртизанками. Как правило, бордели заключали с ними долгосрочный контракт на 5–10 лет. Но огромные долги зачастую удерживали женщин в публичном доме всю жизнь.

Единственным законным способом покинуть Ёсивару досрочно был чей-нибудь выкуп. Богатый покровитель выплачивал борделю остаток контракта со своей фавориткой – и дальше содержал её сам в качестве жены или наложницы.

Впрочем, если «бизнес» у женщины шёл успешно, она могла выкупить себя и сама. Хотя такое, увы, происходило не часто. Многие проститутки умирали до окончания срока договора от венерических болезней или неудачных абортов. Многие отрабатывали контракт до конца, а потом выходили замуж за клиента, находили другие занятия (в том числе, другие формы проституции) или возвращались в свои семьи. Авансовые платежи, полученные их родителями при заключении контракта, могли откладываться для будущей оплаты её приданого, поскольку браки с бывшими проститутками вовсе не считались зазорными.

Как и в подобных кварталах других больших городов, в Ёсиваре не было строгого разделения на социальные классы. Простолюдина с деньгами обслуживали так же, как и самурая. Хотя мораль Бусидо не одобряла посещение борделей вояками, те заглядывали туда постоянно. Единственное, что от них требовалось – оставить своё оружие у ворот.

Уже к середине XVIII в. квартал Ёсивара стал процветающим коммерческим районом. По традиции, проститутки должны были носить только простые синие одежды, но это правило соблюдалось редко. Как гейши, так и куртизанки носили красочные кимоно из шёлка, стильные дорогие аксессуары, замысловатые украшения для волос – и фактически выступали законодателями мод для всей остальной Японии. А поскольку мода в городе постоянно менялась, спрос на купцов, ткачей, портных и прочих ремесленников рос как на дрожжах.

Увеселительный бизнес Ёсивары кормил представителей самых разных профессий: уличных комедиантов, танцоров, актёров Кабуки, чайных девушек, художников, профессиональных куртизанок и образованных гейш, не говоря уже о преподавательницах искусств, которые обучали гейш. В отличие от «жрицы любви», образцовая гейша (芸者, «человек искусства») занималась исключительно организацией и культурным оформлением светских раутов и приёмов; интимные же контакты с клиентами для нее были запрещены.

В итоге кварталы, подобные Ёсиваре, породили в городской среде целые волны развития самых различных искусств, включая гравюры укиё-э и знаменитый театр Кабуки, основателем которого, как ни удивительно, также является женщина.

Театр кабуки как вызов самурайской морали

В том же 1603 г., когда к власти приходит сёгунат Токугава, никому не известная дочь кузнеца, храмовая танцовщица Окуни приезжает в Киото и начинает исполнять ритуальные буддийские танцы на шумных улицах древней столицы. Её красота и грация приносят ей громкую славу, толпы поклонников и покровительство феодальных князей. Выступления труппы Окуни становятся всё более светскими. Игра на народных инструментах, традиционные танцы, народные баллады, стихотворные импровизации, пантомима, комические куплеты на злобу дня – всё это объединяется в самостоятельное шоу под названием «театр Кабуки» (歌舞伎, «искусство пения и танца»), в котором выступают молодые танцовщицы. Театр активно гастролирует, выступает в О́саке и Э́до (нынешнем Токио). Новый вид искусства быстро распространятся по разным провинциям, вызывая множество подражаний. Сама Окуни в 1604 г. строит собственную театральную площадку на территории синтоистского храма Кита́но. В её репертуаре появляются в том числе и мужские роли.

Но несмотря на оглушительный успех нового театра, самурайская власть относилась к нему настороженно. Хотя Окуни-сан снискала покровительство самого Хидэя́су, сына великого сёгуна Токуга́вы, и стала дамой высшего света, репутация созданного ею театра воспринималась в высшем свете неоднозначно. Многие актрисы и актёры, выходцы из низших, презираемых сословий, вели слишком свободный, фривольный образ жизни, за что постоянно обвинялись городскими моралистами в безнравственности и распутстве. Популярность Кабуки в Эдо приводила к тому, что самураи до безумия влюблялись в танцовщиц и устраивали дуэльные поединки, дабы завоевать их симпатии.

Решив, что вольный стиль жизни и независимое поведение актрис пагубно влияет на общественную нравственность, правительство Токугавы издало целый ряд декретов, запрещающих появление женщин на сцене. Так, указ 1608 г. допускал выступления Кабуки только на городских окраинах, где его «тлетворное влияние» сказывалось бы на обществе меньше всего. Несколько придворных дам, которые завели романы с красивыми актёрами Кабуки, были отправлены в изгнание. А в 1626 г. на представлении в пригороде Эдо театр оказался настолько переполнен, что публика передралась, беспорядки выплеснулись на улицу, и шоу было с огромным скандалом остановлено.

Подобные случаи происходили всё чаще – пока, наконец, в 1629 г. указом третий сёгун Иэми́цу не издал особый указ, запрещавший любые представления с участием женщин. Театр О́нна-Кабу́ки (женский театр Кабуки) был уничтожен. Его место занял Вакасю́-Кабуки (мужской театр), в котором любые роли играли только мальчики и молодые люди. Так профессия «оннага́та» – мужчин, исполняющих женские роли – стала совершенно необходимой и сохранилась до наших дней.

В целом, судьба театра Кабуки – прекрасный пример того, как военизированное, «мачистское» общество упорно и целенаправленно выдавливало японских женщин из светской жизни.

Вообще, роль, которую сыграл в истории Японии клан Токуѓава, до сих пор вызывает множество споров. Да, первый Великий Сёгун Токуга́ва Иэя́су (1543–1616 гг.) объединил разрозненную страну и прекратил междоусобные войны. Но тут же под страхом смертной казни запретил иностранцам въезжать в страну, а японцам выезжать за ее пределы! И Япония на целых два века превратилась в «консервную банку» – замкнутый мир почти без каких-либо входа и выхода. В результате политики самоизоляции (鎖国 сако́ку, букв. «государство в цепях») страна оказалась за железным занавесом: практически все средние века она не вела почти никакой торговли и никак не общалась с другими странами (редкое исключение – Китай и Голландия).

Железной рукой Великого Сёгуна император был фактически отстранен от