напугать, чтобы вернуть в мир неспешного секса. Если таков его план, он с треском провалится. Моему телу это нужно. Мне это нужно.

Возвращаю свой извращенный разум в настоящее и сосредотачиваюсь на том, чтобы встретить его силу с радушным приемом. Я принимаю все это яростное давления в животе, пробивающееся прямо к сердцевине, готовое взорваться. Это начисто вышибет мне мозги.

— Сильнее! — кричу я, держась за простыни.

— Ава! — Его пальцы стискивают мои бедра, безжалостная хватка на чувствительной области не беспокоит меня ни в малейшей степени. Я слишком занята, концентрируясь на приближающемся оргазме, который разорвет меня на части.

И тут он поражает меня, снова заставая врасплох и отправляя из этого мира в море удовольствия. Я кричу. Он кричит. Затем я падаю на кровать, Джесси следует за мной, полностью накрывая меня поджарым телом. Его дыхание резко отдается у меня в ухе, а наши покрытые потом тела покраснели и сильно вздымаются. Ощущаю себя абсолютно насытившейся. Я совершенно измотана, но чувствую себя намного лучше. Снова чувствую нас.

Он стонет, кружа глубоко во мне, его горячее освобождение согревает меня и делает целостной. Я скучала по этому.

— Спасибо. — Я тяжело дышу, закрываю глаза и нахожу огромное утешение в его сильном, бешеном сердцебиении у меня за спиной. Даже не могу собраться с силами, чтобы беспокоиться о том, что он только что кончил в меня. Не то чтобы это действительно имело значение.

Он ничего не говорит. Единственный звук в хозяйской спальне колоссальных размеров — наше прерывистое дыхание. Громкое, затрудненное и довольное. Но затем он поднимается с меня, и исчезновение его тепла, укрывающего мое тело, заставляет немедленно повернуться, чтобы посмотреть, что он делает. Он уходит, схватившись руками за голову, а я смотрю, как его обнаженная спина исчезает в ванной. Я все еще борюсь за то, чтобы унять сердцебиение и выровнять дыхание, но вместо того, чтобы чувствовать себя пресыщенной и счастливой, испытываю неуверенность и вину. Я заставила его потерять самообладание. Подтолкнула, соблазнила и лишила контроля, и теперь, хоть и добилась своего, чувствую себя виноватой. Он изо всех сил пытается обуздать свою власть над моим телом, хотя почему я должна беспокоиться об этом. Я знаю истинную причину его беспокойства, и это должно искоренить мое чувство вины, но это не так. Я смирилась с тем, что никогда не пойму его до конца. Приняла все его недостатки и сложности. Все они — часть мужчины, которого я сильно люблю, — мужчины, с которым у меня такая мощная связь, что она сводит нас обоих с ума. Мы разделяем напряженность, которая калечит нас обоих.

Он появляется в дверях ванной, все еще голый и мокрый, и его грудь по-прежнему заметно поднимается и опускается. Я пристально смотрю на него. Он пристально смотрит на меня.

Сев и подтянув колени к груди, испытываю неловкость, ощущая себя маленькой. Между нами не должно быть такого.

— Это я брал твои таблетки. — Его челюсть тикает, а мышцы шеи выпирают.

От слов, произнесенных без раскаяния или сожаления, мои глаза расширяются, и я выпрямляюсь. Его лицо ничего не выражает, и, хотя я уже это знала, я потрясена. Услышав, как он признает это вслух, мое и без того учащенное сердцебиение убыстряется.

— Я сказал, что это я брал твои таблетки, — повторяет он сердито.

Это больше нельзя игнорировать. Внутри меня поднимается дремлющий гнев, подталкивая выпустить его. Завтра должны прийти месячные, и я уверена, что их не будет. Этот мужчина, мой сумасшедший муж, только что абсолютно беззастенчиво признался в краже противозачаточных таблеток, и теперь мое отрицание превращается в кипящую ярость.

— Ради всего святого, женщина! — его руки в отчаянии взлетают к голове. — Я брал твои гребаные таблетки!

Я даже не пытаюсь обдумать ситуацию, потому что в ней нет абсолютно ничего разумного. Он внимательно и осторожно наблюдает за тем, как я приближаюсь к нему, и когда останавливаюсь перед ним, отвешиваю ему пощечину. Ладонь мгновенно вспыхивает, но я слишком зла, чтобы сосредоточиться на боли. Его голова повернута в сторону, глаза опущены, и я все еще слышу только наше прерывистое дыхание, только теперь это не пресыщенное, затрудненное дыхание, а вздохи, наполненные гневом. Он поворачивается ко мне, и прежде чем я осознаю, что делаю, моя рука снова взлетает, но на этот раз он ловит мое запястье перед своим лицом. Я вырываюсь и в бешеном порыве гнева продолжаю колотить его в грудь кулаками. И он мне позволяет. Просто стоит и принимает неистовые побои, пока я кричу и воплю. Когда я думаю, что могу упасть от изнеможения, отступаю назад и теряю контроль над слезами.

— Зачем? — кричу на него.

Он не пытается прикоснуться ко мне или приблизиться. Остается стоять в дверях, по-прежнему без эмоций на лице. Даже нет хмурой морщинки, но я знаю, что он, должно быть, обеспокоен, и очень сосредоточен на том, чтобы не сдерживать свою обезумевшую жену.

— Ты игнорировала это, Ава. Мне нужно было, чтобы ты признала это. — Его голос мягкий и ровный. — Нужно было вызвать у тебя реакцию.

— Я не имею в виду, зачем ты мне это сказал. Я знала! Я имею в виду, какого хрена ты так поступил?

Его хмурая морщинка появляется. Как и прикушенная губа. Не знаю, почему он еще думает об этом. Ничто не может умалить того факта, что это просто пи*дец. Он облажался, и я облажалась, потому что игнорировал это все это время.

— Ты сводишь меня с ума, Ава. — Он качает головой. — Заставляешь совершать безумные вещи.

— Так это моя вина? — кричу я. — Таблетки начали пропадать всего через несколько дней после того, как ты взял меня. — Я говорю «взял», потому что так оно и есть. Он меня сломил, от его решимости невозможно было убежать.

— Знаю. — Он опускает глаза в пол.

Ну, нет! Он будет смотреть мне в глаза, а не отводить взгляд. Я возвращаюсь к нему и хватаю его за челюсть, неохотно заставляя поднять голову.

— Ты должен назвать причину своих действий. Ты взял на себя смелость диктовать, как мне жить. Мне не нужен гребаный ребенок! Это мое тело! Ты не можешь принимать подобные решения за меня! — мой голос срывается от крика. — Скажи, какого черта ты так поступил со мной!

— Потому что хотел оставить тебя навсегда, — шепчет он.

Я опускаю его челюсть и отступаю назад.

— Хотел заманить меня в ловушку?

— Да. — Он снова опускает глаза.

— Потому что знал, узнав о твоем бизнесе и проблемах с алкоголем, я