при этом не последний увалень, то тут же начинает задавать тон в молодом незрелом коллективе. С десяток ладоней и полсотни пальцев прошлись Ваське по голове, на бегу у многих получилось довольно неудачно. Обошёл его только Валерка Раков, которого, конечно же, весь класс дразнил Раком. Валерка уже пострадал не раз от нападок Волина за длинные, ниже плеч, волосы, собранные в хвост на затылке, нестандартность мышления и неподчинение ему, большому и сильному. Парню насильно распустили волосы, накрасили губы помадой, обзывали девчонкой, покрывали волосы лаком для волос, надевали солнечные очки и чуть даже не подстригли. Когда дело дошло до ножниц, парень сопротивлялся из последних сил и одержал верх над обидчиками. А ведь Васька тогда хохотал вместе со всеми! И пусть мальчишки Рака недолюбливали за самостоятельную и сильную личность, многим девчонкам он нравился за внутренний стержень, творческую натуру и игру на гитаре, особенно их восхищало, что ему удалось справиться с нападками Волина.

Девочка, которая нравилась Васе, Марина Курочкина, Курочка для всего класса, на полголовы выше него, пробегая мимо, прокричала весёлым голоском:

— Эй, Василёчек, скорее перебирай лапками, а то последним прибежишь!

Взъерошенный Васька с грустью посмотрел Курочке вслед, понимая, что прибежит он, действительно, последним. И тогда он перестал торопиться и спокойно себе пошёл по лестнице, нарочно отставая от всего класса. Когда он, нисколечко не смущённый и не обиженный на вид, спустился и вошёл в мальчишескую раздевалку, ребята уже все почти были в физкультурной форме. Заслышав и завидев Василька, мальчишки как-то сразу примолкли. «Ну всё! — подумал он. — Что-то против меня затевают. Заподло какое-нибудь».

Парни быстренько переоделись и скорёхонько удалились. Василий остался один одинёшенек в тусклом затхлом помещении со скамейками. Он пошуршал пакетом, доставая тёмно-синюю форму с белыми полосками вдоль боковых швов, поменял брюки на штаны, и снял рубашку, чтобы надеть голубую футболку. Занятия были в зале, поэтому кофта не понадобилась.

Вдруг свет в раздевалке погас. «Вот блин! Вот козлы!» — подумал паренёк и поскорее натянул футболку. Он двинулся к выходу в кромешной темноте, ведь в этих подвальных помещениях не было ни одного окошка. И вдруг его поймали чьи-то мокрые от пота, липкие руки. Они шарили по нему, хватаясь то тут, то там, подбираясь к запретным местам. Дыхание приятно пахло карамелью, а руки были, к успокоению мальчика, явно девчачьи. Но его всё равно била дрожь. Он пытался уклониться от этих непонятных и неприятных ему ласк, но ничего не выходило — руки находили и доставали его везде. Тут он почувствовал, как руки схватили его за голову, накрывая ладонями уши, и неизвестная барышня одарила его неумелым слюнявым поцелуем в губы. Его всего передёрнуло, и он готов был уже закричать и плюнуть, но вдруг свет зажёгся, и Вася увидел перед собой пучеглазую, очкастую и прыщавую, худую девчонку из девятого класса, на которую при дневном свете без слёз не взглянешь. Он готов был закричать, но девчонка его опередила. Она воскликнула писклявым голосом:

— О Господи! Это не он!

И рванула к выходу, наскочив на открытую дверь и больно ударившись лбом. Послышался хохот и топот убегающих вверх по лестнице ног. Жалость к несчастной помогла Василию преодолеть омерзение. Он выскочил из раздевалки и, на ходу утирая губы, помчался в физкультурный зал.

Учитель физкультуры был старый морской волк, который преподавал в морской школе и по совместительству в общеобразовательной. Он был невысокий подтянутый старикан, очень хорошо сохранившийся. Нрав у него был весьма строг. Он однажды рассказал ребятам, как в войну его с боевыми товарищами окружили немцы, а он тогда был ещё совсем юн. Взятые в круг советские моряки были голодные и злые, да ещё почти тигриного окраса, немцы их ужасно боялись и не смогли удержать их в окружении, несмотря на значительное численное превосходство. Отсюда пошла знаменитая поговорка: нас мало, но мы в тельняшках.

И вот к эдакому морскому тигру Васька бежал из подвала под оглушительный школьный звонок, оповещавший о начале урока. Он опоздал. Входил в зал не без содроганья.

— Здравствуйте! Можно?

Класс стоял шеренгой перед Сергеем Анатольевичем, спинами к стене, лицами к окнам. На шум открывающейся двери все головы повернулись к входу, как по команде. Последней медленно шевельнулась голова учителя. Он громко и небрежно сказал:

— А, довесок! Можно! Входи!

В глубине души Ваське стало обидно, ведь опаздывал он не по своей вине, а перед учителем выходил за виноватого. За что его ребята так провели? Просто потому, что над ним легко безнаказанно поиздеваться? Ведь, в сущности, он никому ничего плохого не сказал и не сделал. Подростковая неоправданная жестокость, немалых ты ломала! Хорошо, что память человеческая избирательна.

Когда Василий встал в строй, Сергей Анатольевич спросил у всех ребят:

— Кто мне скажет, что вредно для вашего молодецкого здоровья и необузданного нрава?

— Курение! — выкрикнул худощавый высокий паренёк Савелий Лосев.

— Так! — одобрил физрук. — Ещё!

— Алкогольные напитки! — отличилась Маринка.

— Верно, Курочкина! Ещё!

— Колёса! — воскликнул Лёшка Ермолаев, но, поняв оплошность, поправился: — Ну, там, вообще, наркотики там всякие…

— Что мямлишь? Говори громче!

— Наркота!

— Беспорядочные половые связи! — расхрабрился Володя Клюев.

— Уже и до этого дошло, Клюев?

— А то!..

— А ты, довесок, что скажешь? — обратился Сергей Анатольевич к Васе. — Опаздывать вредно?

— Что скажу?.. — парень на секунду задумался, но тут же выдал: — Да вообще жить вредно! Можно умереть!

Ребята закудахтали еле сдерживаемыми смешками, боясь в голос расхохотаться, потому что Сергей Анатольевич очень строг.

— Философ ты, однако, Леонов! Ну, хватит. Направо! Кругом по залу бегом марш!

Двадцать пар ног дружно затопали. Через пару кругов Димка Волин, стоявший в строю первым, догнал последнего Леонова и стал, как бы невзначай, наступать ему на пятки. Волин, видимо, решил закалять дух мелкого Леонова. Выбор был невелик, и Василий крепился. Можно было устроить истерический концерт, но он был всё же пацан, а не девка, и усиленно продолжал терпеть. «Нас мало, но мы в тельняшках», — думал он, нарезая круги и поглядывая на учителя, который тоже не блистал богатырской внешностью, но в каждой чёрточке его светилась воля похлеще богатырской.

Сделали разминку, преодолели высоты