черный. Завтра надо приезжать, да? — ответил тот с характерным выговором.

— Завтра не получится. Потом есть почему-то сегодня хочется. Ладно. Давайте, какой есть. Буханку.

«В интернациональное кавказское государство превращаемся, — подумал следователь, — уже до русской деревни добрались. И, конечно же, торгуют. Свой мужик пьяный на печке спит, а эти ребята работают. Пропадут без работы, а мы без них пропадём. Кто будет деревню снабжать продуктами?»

Он не раз сталкивался и с теми «симпатичными» парнями, которые, не зная, чем заняться на родине, покинули её и успели накуролесить здесь, в новом месте обитания. А также и с местными парнями, которые пытались надрать задницы тем, что накуролесили, и сами попадали в неприятные истории, выходящие за рамки закона. Этот тип явно пытался заработать честным путём, и это заслуживало всяческого уважения. Правда, угнетало то, что в его лавчонке было весьма грязно. Но Палашов превозмог брезгливость и попросил ещё варёной колбасы, курицу, печений, яиц, масла, сыру, пару килограммов картошки и пачку макарон. И пару пачек сигарет. И одну шоколадку.

— Мил, что-нибудь еще нужно? Может, муки или сахара? Чая?

Девушка, всё это время изучавшая ассортимент, подошла и взглянула на отложенные продукты. Она попросила дополнительно гречку, рис, геркулес, томатный соус, муку, которые нерасторопно по очереди были положены перед ней.

— Пожалуй, всё.

В это время в магазин вошли две пожилые женщины, поздоровались, на лицах их выразилось повышенное внимание к незнакомцам, тут же им ответившим. В деревне принято здороваться со всеми. Пока Палашов расплачивался, Мила складывала продукты в сумку. Места не хватило, и она загрузила вторую.

— Я понесу. — Он забрал у девушки сумки и пошел вперёд к машине. — Нет ли тут где ещё магазинов?

— Есть, но нужно ехать дальше, в посёлок.

Возле машины крутился прилично одетый низенький мужчина. Вероятно, москвич, дачник. На лице его изобразилось смущение, смешенное со злобой.

— Здравствуйте, у меня к вам дело, — выпалил он без пауз.

— Минуточку.

Палашов открыл машину, поставил сумки в багажник, усадил в неё спутницу, а уж после всего этого повернулся к ожидающему мужчине.

— Представляете, у меня какие-то сволочи бензин слили! — Он рьяно жестикулировал, и на лице его выражалась досада. — Напротив его дома, — он указал на магазин, — на ночь машину оставил, а утром прихожу: крышка с бака сорвана, машина не заводится. Всё до последней капли высосали. Никому нельзя доверять! Может, поможете? Перельём маленько из вашей? Мне только до заправки доехать. Я заплачу.

— Вы в Москву уезжаете?

— Да, сына отвожу.

— А где ваша машина?

Мужчина показал вверх по дороге, и Палашов вспомнил, что эта машина стояла на обочине, когда они проезжали.

— А вы из этого села?

— Нет, мы из Спиридоновки.

— А-а-а… Ну, ступайте. Я сейчас к вам подъеду.

— Спасибо, — обрадовался мужчина и поспешил к своей «Ауди».

Евгений Фёдорович сел за руль и повернулся к Миле, которая не сводила с него тревожных глаз и явно хотела что-то сказать.

— Это Васьки Леонова отец.

— Так я и знал, что они не уехали, а просто спрятались от меня. У него из машины, пока она ночью стояла возле дома продавца, слили бензин. Сейчас мы к ним подъедем. По иронии судьбы я буду им бензин переливать. Ты сиди спокойно, как ни в чём не бывало.

— Хорошо.

Голос девушки прозвучал твёрдо, но по тому, как руки её перебирают складки на футболке, в которую она одета, Палашов понял, как она взволнована.

Они аккуратно подрулили к «Ауди» задним ходом. Крышки бензобаков удачно совпали, оставалось только найти резиновый шланг, чтобы перегнать бензин. Палашов вышел.

— У меня девяносто второй. Подойдёт?

— Выбирать не приходится, — развёл руками мужчина, — подойдёт.

Палашов нагнулся и заглянул в машину, где на переднем сиденье распластался блондинистый молодой человек с не слишком выразительным лицом и только чуть широковатым носом, украшенным тремя мелкими веснушками. В лице его была какая-то тупая нахальная уверенность. Наверное, в собственной безнаказанности. «Так. Замечательно! Улизнуть хотел, голубчик! Не тут-то было! Не судьба! Спасибо тебе, армяшечка, что бензин слил!»

Следователь ни на секунду не сомневался, что бензин слил сам армянин.

— Есть у вас шланг? — спросил Палашов у озабоченного папаши, роющегося в багажнике.

— Был, кажется. Ищу.

— Пока ищите, я потолкую с вашим сыном.

Тот не успел ответить, как следователь уже открыл дверь и уселся на заднее сиденье в «Ауди».

— Ну, здравствуй, Василий Леонов!

Молодой человек обернулся, недоумённо глядя на незнакомца, так бесцеремонно забравшегося в чужую машину прямо при хозяевах, да ещё без их разрешения.

— Здрасьте…

— Не удивляйся, дружок. Мне стесняться нечего — я Ваньку Себрова не избивал. Будем знакомы. Следователь Палашов, Евгений Фёдорович. Мне, Василий, серьёзно с тобой поговорить надобно. Придётся тебе со мной назад до Спиридоновки прокатиться. Отец твой пусть тебя здесь ждёт. Я тебя ему привезу.

Сначала Василий сузил глаза, когда услышал, с кем имеет дело, зрачки только расширились, а потом он беспокойно заёрзал.

— Бегать не надо. Нечего усложнять жизнь ни себе, ни другим. Расскажешь мне всё, а потом спокойно поедешь с отцом. Придёт повестка — явишься в суд. Отцу тоже всё расскажешь, но после. Сейчас скажешь ему, что мы с тобой старые знакомые и у тебя со мной осталось незавершённое дело, понял? Мне не нужно, чтобы он сейчас лез к нам со своим жизненным опытом. Хорошо? Ничего не бойся. Ты, возможно, и не пострадаешь. Ясно? Только спокойно, всё начистоту. Договорились?

Василий кивнул. Они дружно вышли из машины.

— Я нашел кусок шланга.

— Отлично! Мы с Васей старые знакомые. Такая неожиданная встреча! Я дядя Милы Кирюшиной.

— Отец, я забыл в деревне кое-что важное, потом тебе расскажу. Меня сейчас Евгений Фёдорович подбросит туда и обратно, хорошо? Я быстро.

— Ладно, — пожал плечами отец, — только не долго. Но вы сольёте бензинчику-то?

— Да-да, конечно.

Евгений Фёдорович открыл бак, опустил конец прозрачного шланга в него, а за другой конец потянул ртом воздух.