слой грунта в отдельный мешок, который нумеровали, дабы потом сохранить прежнее чередование слоев.

Дальше была самая тяжелая работа: выдолбить большую нишу под капитальной стеной здания для закладки радиоуправляемой мины и тротила. На всю эту работу ушло почти двое суток. Заряд, уложенный в нишу, был мощным – 350 килограммов тротила. Он способен разнести не только сам особняк, но и окружающие постройки. Теперь все находилось на своих местах. Напоследок минеры промазали цементом потолок котельной и побелили его.

Первое, на что должны были обратить немцы, спустившиеся в подвал, это вновь побеленный потолок.

В двадцатых числах октября фашисты подошли вплотную к пригородам Харькова. Началась эвакуация. Колонна инженерного управления, в составе которой были и минеры Старинова, шли на Валуйки, оттуда по железной дороге выехали в Воронеж, где теперь располагался штаб Юго-Западного фронта.

Прибыв в штаб, Старинов и Гречин пытались разузнать о судьбе харьковских мин. Особенно интересовал «сюрприз» в доме 17 по улице Дзержинского. Однако информации по ним не было. Зато через три дня «сюрприз» преподнесли гитлеровцы. Наши разведчики доставили в штаб приказ командира одной из немецких частей, в котором хвастливо сообщалось, что русские минеры пытались зарыть мины на большую глубину, но их неумелые действия и маскировку без особых проблем вскрыли доблестные саперы рейха.

К счастью, командующий и член Военного совета не поверили фашистским басням. Но басни эти тем не менее доставили минерам немало бессонных часов.

А потом ночью с 13 на 14 ноября начальник инженерных войск генерал Невский, полковник Старинов и капитан Гречин прибыли на воронежскую радиостанцию. Из аппаратной станции с помощью засекреченных кодов харьковским радиоминам были посланы сигналы.

Утром на разведку вылетел самолет. Фотоснимки подтвердили, что мины взорвались в разных концах города. Но, к сожалению, дом 17 в камеру самолета-разведчика не попал.

С тех пор прошло полгода. Пройдет еще полтора прежде, чем Старинов и Гречин узнают, как от страшного взрыва особняк на улице Дзержинского разнесет по кирпичику, а на его месте останется лишь глубокая яма. Под обломками погибнет начальник гарнизона «второй столицы» Украины генерал фон Браун, старшие штабные офицеры 68-й дивизии.

Однако весной 1942 года ни Старинов, ни Гречин об этом не знали. А узнать право же хотелось.

– Товарищ полковник, но в тылу врага, в том же Харькове, я уверен, работает наша разведка. Думаю, это не так сложно уточнить… – сказал капитан.

– Ты и уточнишь. Сегодня будешь в Главном разведуправлении, поставь им такую задачу.

Авдей вопросительно смотрел на Илью Григорьевича.

– Что мне там делать? Думал, мы сегодня уже на Калининский фронт двинем.

– Я двину, а ты рванешь в ГРУ. Таков приказ.

– На кой ляд я там понадобился?

– Не знаю, дорогой мой. Не объяснили. В Генштабе только сказали – капитану Гречину прибыть в разведуправление. Так, что все вопросы к ним. В том числе и по харьковскому особняку.

Авдей проводил до машины Старинова, пожал ему на прощание руку. У самого как-то неприятно засосало под ложечкой.

– Товарищ полковник! Я быстро обернусь и мигом к вам. Вы там плацкарт для меня забронируйте.

– Почему плацкарт? Для тебя лучшее купе забронирую, возвращайся, – улыбнулся Старинов.

Машина уехала, а Гречин все стоял в нерешительности. Тяжело, тревожно было на сердце. Он забросил на плечо вещмешок и зашагал вверх по улице.

Глава 7

Лейтенант Николай Григорьев не любил большие шумные собрания. Не нравились ему нудные докладчики, длинные речи выступающих, скучающие лица начальников в президиуме. Открыто дремать на таких мероприятиях было боязно. Заметят, как пить дать, получишь нагоняй. Вот и приходилось делать вид, что слушаешь, внимаешь речам с трибуны.

В пехотном училище, где учился курсант Григорьев, такие собрания проходили довольно часто. Но когда началась война, было уже не до собраний. Нет, конечно же случались горячие митинги, короткие комсомольские заседания, но чтоб в составе полка, почти за год войны, это было впервые. Поговаривали, что в полк должен приехать член Военного совета Северо-Западного фронта генерал-лейтенант Богаткин.

Собраться приказали в местном доме культуры, которое чудом уцелело от немецких бомбежек. До последнего времени там располагался госпиталь, но его неделю назад эвакуировали в тыл, и ДК пустовал. Там разместили наскоро сколоченные лавки, и теперь зал наполняли командиры и солдаты.

Николай зашел в зал и, не разглядывая сцену, стол президиума, решил побыстрее проскользнуть в дальние ряды. Однако его узрел командир полка подполковник Корнеев. Он стоял за столом президиума и зорко всматривался в зал.

– Лейтенант Григорьев! – позвал он Николая.

Тот оглянулся и увидел, как командир полка помахивает ему рукой, подзывая к себе. Николай подошел к столу, вскинул ладонь к пилотке.

– Товарищ подполковник!..

– Стоп! – остановил его Корнеев. – Слушай меня внимательно. Твое место не на сонной Камчатке, а в третьем ряду с краю. Это раз. Второе. После собрания я провожу члена Военного совета и приду, а ты ждешь меня в штабе. Усек?

– Так точно, товарищ командир.

– Пока свободен. Занимай место в партере согласно купленным билетам.

Лейтенант понял: день не задался. Его ждал партер, потом долгое бдение у дверей кабинета комполка. Он же прекрасно понимал, что такое приезд члена Военного совета фронта. Теперь их бравый командир сам себе не хозяин. Когда отпустит его генерал, тогда он и посетит служебный кабинет.

Зал был уже заполнен почти полностью. Еще несколько минут – и по рядам пробежали редкие аплодисменты, набиравшие все большую силу. За столом президиума появился генерал Богаткин и, как пишут в газетах, «сопровождающие его лица». Никого из этих лиц Григорьев не знал.

Командир полка открыл собрание, предоставил слово члену Военного совета. К удивлению Николая, Богаткин был короток. Он сказал, что Красная армия мужественно сражается с врагом, их полк показывает образцы мужества и героизма, и, оказывается, генерал приехал вручить награды передовым командирам и солдатам части. После этих слов зал одобрительно зашумел, вспыхнули островки веселья, но командир полка поднял руку, стараясь успокоить подчиненных.

– А теперь к делу! – сказал генерал. – Слово для оглашения приказа командующего Северо-Западным фронтом имеет подполковник Корнеев.

– За истребление немецких захватчиков, образцовое выполнение заданий командования по уничтожению живой силы и техники врага и проявленные при этом мужество и героизм награждаю!..

Командир полка сделал паузу и торжественно произнес.

– Орденом Красного Знамени капитана Стриженова Евгения Ивановича.

Командир второй роты, сидевший впереди Николая, торопливо поднялся и зашагал к сцене, поднялся по ступенькам, вытянувшись по стойке смирно, представился генералу Богаткину. Тот вручил ему красную коробочку с наградой, пожал руку. Стриженов, повернувшись к залу, ответил на поздравления, как положено по уставу.

– Служу Советскому Союзу!

Зал взорвался аплодисментами.

– Лейтенанта Яшкина Григория Семеновича…

Подполковник