траншеей. Пааво не слышит, о чем они беседуют. Это несколько нервирует его, но по открытой поляне ползти опасно. Пока, во всяком случае. А может в штабе задержалось еще несколько человек.

Вновь, словно река на равнине, медленно течет время. Коскинен оглядывается на лежащего чуть поодаль Гончаренка. Тот условным сигналом предлагает двигаться вперед. Пааво и сам чувствует: время пришло. Они ужом ползут по высокой, мягкой траве. Она скрадывает шорохи. Землянка совсем рядом. Где-то на той стороне слышатся ленивые шаги часового. Разведчики уже готовы скатиться в траншею, ворваться в землянку. Финский нож холодит руку Коскинена. Но в это время открывается дверь землянки, и луч тусклого света вырывается наружу. Кто-то выходит, топчется у дверей, проходит по траншее, негромко окликает часового.

– Горст! Как несешь службу?

– Бдительно, господин майор! – отвечает часовой из темноты.

– Смотри мне! – предупреждает майор и возвращается обратно.

Разведчики – в траншее, прыжок – они у двери. Гончаренок тянет на себя дверь, Коскинен проскальзывает внутрь. Майор стоит спиной к нему. На плечи накинут китель. Он оборачивается на шорох и получает удар ножом в сердце. Пааво подхватывает тело, осторожно опускает его на пол. Оглядывает землянку. На стене – портрет Гитлера. Под ним висит офицерская полевая сумка. Лейтенант забрасывает ее через плечо. Потом сгребает со стола карты, какие-то списки, распоряжения. Отодвигает занавеску, видит радиостанцию, рядом на тумбочке таблицы позывных, еще какие-то бумаги радиста, хватает их, прячет за пазуху. Еще раз окидывает взглядом землянку, не упустил ли чего, и тихо выходит на улицу. Там его ждет и прикрывает верный Гончаренок.

Обратная дорога показалась короче. Они ползли, бежали, падали на землю, прислушиваясь к звукам за спиной. К счастью, все это время в немецких траншеях никто тревоги не поднимал. Миновали вторую линию окопов, потом первую и, наконец, скатились в свою родную траншею. Вручили обрадованному начальнику разведки кипу документов, полевую сумку и отправились спать.

До обеда их никто не беспокоил. Потом Коскинена вызвали к командиру полка. Подполковник был в прекрасном настроении. Он широко улыбался, жал руку взводному.

– Ну, разведка! Ай, молодец! Ценные документы добыл. Сегодня же напишу представление на орден.

А через неделю в полк пришел приказ: откомандировать командира взвода лейтенанта Коскинена Пааво Петровича в распоряжение Разведуправления Красной армии.

Глава 6

Капитан Авдей Гречин встретил полковника Илью Старинова у второго подъезда Генерального штаба. Не выдержал, спросил:

– Ну как, Илья Григорьевич?

Они давно служили вместе, и Гречин иногда позволял себе вольность обратиться к начальнику оперативной инженерной группы не по званию, а по имени-отчеству. Старинов на эти армейские формальности не обращал внимания. Для него главное было дело. Полковник упорно проталкивал свою идею о создании специальных инженерных частей для нарушения работы тыла противника. Гречин полностью поддерживал начальника и во всем помогал ему. Задумка была просто замечательная.

Еще в 1938 году Старинов предлагал наркому обороны создать спецчасти для минирования и разрушения вражеских путей сообщения. И вот теперь весной 1942 года, он возвратился к этой идее. За плечами был опыт работы минеров в Испании, успешные действия спецбатальона на северном берегу Таганрогского залива. Илью Григорьевича поддержал командующий Калининским фронтом генерал Иван Конев. Он и попросил начальника Генштаба генерала Александра Василевского принять полковника Старинова.

Илья Григорьевич, как всегда, взял с собой Гречина. Капитан с нетерпением ждал, что ответит ему начальник.

– Идея наша, Авдей, в принципе поддержана. Правда, в несколько измененном виде. Создаются инженерные бригады спецназначения для устройства заграждений. Отдельные батальоны начальник Генштаба разрешил использовать в тылу.

– Жаль, – вздохнул Гречин, – бригады в тылу – это же сила! Мощный стратегический удар по коммуникациям противника.

Старинов остановился, рассмеялся, глядя в раскрасневшееся лицо своего помощника.

– Ты где таких слов нахватался? Мощный стратегический удар! Стратег нашелся.

– Разве я не прав? – обиделся капитан.

– Прав. Но начальник Генштаба думает иначе. Он обстановку знает не хуже нашего. Возможности оценивает всесторонне. Так мне и сказал: войска есть, но вопрос в том, как их и чем укомплектовать.

– Понятно, – сказал Гречин. – И что дальше?

– Как что? Идеи наши, нам их и претворять. Я назначен командиром инженерной бригады к Коневу.

Несколько минут они шли по московскому переулку молча, потом Гречин спросил:

– Илья Григорьевич, а в Генштабе ничего не слышно насчет нашего харьковского подарка фашистам? Времени прошло больше полгода.

Старинов поморщился и раздраженно сказал:

– Вот за что я тебя люблю, Авдей. Умеешь посыпать соль на рану. Ты как-нибудь начальнику особого отдела напомни эту историю. Мол, ставили мы мину со Стариновым в особняке Хрущева в Харькове, а немцы ее на два щелчка нашли.

– Не верю я, что нашли.

– А особисты верят. Как докажешь, что не верблюд. Забыл, как было написано на немецком приказе таким очень твердым и уверенным почерком? «Эти легко обнаруживаемые и обезвреживаемые мины устанавливались под руководством полковника И.Г. Старинова и капитана А.В. Гречина».

Авдей задумался. Правильный вопрос задал Илья Григорьевич: веришь не веришь. А как доказать, сколь отменный «сюрприз» приготовили они немцам.

«Сюрприз» действительно был хорош! Продумали они его с Ильей Григорьевичем, как говорится, от и до. А началось все с того, что 12 октября 1941 года Старинова вызвал к себе сам Никита Хрущев и приказал заминировать дом по улице Дзержинского, дом 17.

Этот дом в Харькове знал каждый. Он был построен в начале тридцатых годов для секретаря ЦК компартии Украины Косиора. Ныне в нем жил Хрущев. До этого минеры оперативной группы установили радиомины в здании штаба округа, на путепроводах. Теперь очередь дошла и до «хрущевского» особняка.

Старинов и Гречин прекрасно понимали, что немцы обязательно обратят свои взоры на этот привлекательный особняк. И не поверят, что русские его не заминировали. Значит, надо было установить мину-приманку. Но не простую, а золотую, говорил в шутку Гречин. Так и поступили. Авдей сам с лучшими минерами группы смонтировал сложную мину замедленного действия, снабдив ее многими дополнительными устройствами для подрыва. Но все эти хитроумные ловушки, с виду очень опасные, исключали возможность подрыва мины-приманки. Нет, все эти устройства были настоящие, исправные, но совершенно бесполезные. Авдей своими руками поставил непригодные батареи.

Кстати, потом, в немецком приказе, который доставят наши разведчики, фашисты будут хвастаться, что у русских оказались неисправные батареи. Как говорят, что и требовалось доказать.

Однако мина-приманка – это только начало дела. Самое главное было установить основную радиоуправляемую мину, в разработке которой Гречин некоторое время назад сам принимал участие.

Минеры расчистили место в котельной, которая располагалась в подвале дома, сняли бетонное покрытие, начали копать глубокую яму. Делали это аккуратно, землю складывали в мешки. Каждый