— Я путешествовал со своей бабушкой леди СьюзенЛеконсфильд. Бабушка улетела на родину, а я остался. На русском судне, сэр, мойбагаж…

— Эге-ге… ге-ге-ге… — проговорил Латтифудо изаглянул мальчику в глаза с веселостью, от которой повеяло какой-то жутью.Потом снял трубку. — Фук, малый-то с «Ван-Дейка». Ага. Так. Ну ясно!Грумло! — гаркнул он, и в дверях вырос детина в майке савтографами. — Кончай с этим пацаном.

Грумло поставил автомат на боевой взвод и кивнул Геннадию:

— Пошли.

«Неужели конец?» — подумал Геннадий. Страха не было, онсловно одеревенел.

Зазвонил телефон. Латтифудо вяло снял трубку и вдругвскочил, вытянулся во фрунт.

— Слушаюсь! Так! Так точно, здесь! Грумло, отставить!Так, все понятно. Немедленно приступаю.

Он подошел к мальчику, развязал ему руки, посадил в кресло,погладил по голове и ласково прожурчал:

— Хлопот с тобой полон рот, малыш…

После этого, что-то шепнув Грумло, он вышел из комнаты.Теперь все тело казалось Геннадию ватным. Страшная усталость и апатия охватилиего.

Грумло поставил автомат на предохранитель, подмигнулГеннадию и глупо заржал.

— Ну, ты меня здорово сбил с катушек, парень! Как приемназывается?

— Пошел к черту, ублюдок, — сказал Геннадий этомуполучеловеку, который несколько минут назад мог влепить ему пулю в затылок.

Усталость брала свое. Геннадий начал было уже дремать, когдаоткрылась дверь и вежливый голос позвал ею:

— Мистер Стрейтфонд, пожалуйте сюда!

Несколько маршей узкой сырой лестницы, все глубже и глубже,два еле освещенных перехода. Открылась кованая дверь, и Геннадий оказался вобширном помещении, освещенном мягким светом неоновых трубок. В помещениистояли мягкие кожаные кресла, стены украшали дубовые панели. Это было бы похожена салон пассажирского судна, если бы не пульты радиостанции, за которымисидели двое мужчин.

Навстречу Геннадию шел с протянутой рукой любезноулыбающийся мистер Кингсли Брейнвен Мамис.

— Ах, дорогой мистер Стрейтфонд, какая получиласьчепуха, какое недоразумение! — сказал он, — Ну просто скандал…

— Я сам ничего не понимаю, сэр, — сказалГеннадий, — Я гулял по зданию сената, открыл какую-то дверь, запутался вдрапировке, и вдруг меня схватили за горло, сэр…

— Эта дурацкая охрана, мистер Стрейтфонд, —прожурчал Мамис. — Вы должны нас извинить. Нравы этой страны, понимаетели… Засунули вас в средневековую башню, эти неотесанные чурбаны…

— Да-да, — кивнул Геннадий.

— Но зачем вам понадобилось бежать, мой друг? Объяснилибы все и…

— Я ничего не понимал, сэр, — пробормоталГеннадий. — Я не понимаю этого языка. Я не знал, в чьих я руках, сэр.

— Да, да… А автоматик, мистер Стрейтфонд?

— Выкинул его куда-то в кусты, сэр…

Вошел запыхавшийся Латтифудо и доложил Мамису:

— Все в точку. На «Ван-Дейке» была зарегистрированаледи Сьюзен Леконсфильд с внуком.

— Хорошо, — кивнул Мамис, пытливо вглядываясь влицо Геннадия, видимо пытаясь понять, понимает ли он по-эмпирейскя.

Усилием воли Геннадию удалось сохранить безучастноевыражение лица, хотя он был поражен: леди Леконсфильд была зарегистрирована на«Ван-Дейке» с внуком? В следующий момент Геннадий догадался: старая чудачканазывала своим внуком мопса Винстона, его она и внесла в списки пассажиров.Какая удача!

— Мне показалось, сэр, что джентльмен назвал имя моейбабушки, — вежливо обратился он к Мамису.

— Наведены справки, мистер Стрейтфонд. — КингслиБрейнвен Мамис лучезарно улыбался. — Ваша бабушка благополучно прибыла вЛондон. Вы можете сейчас поговорить с ней по телефону.

— Как? Прямо отсюда? — удивился Геннадий.

— Да, наши радисты мигом соединят вас с вашей лондонскойбабушкой. Не забыли телефончик, мистер Стрейтфонд?

Геннадий понял, что его подвергают последней проверке. Ксчастью, он помнил номер леди Леконсфильд, но старуха, сама того не зная, моглаего запросто выдать.

— Благодарю вас, сэр, но в этом нет нужды, —небрежно махнул он рукой. Ничего, мол, с бабкой не случится.

— В этом есть нужда, мистер Стрейтфонд, — сказалМамис, глубоко заглянув в глаза мальчику, словно пытаясь по-змеиному проползтив его сущность. — Это просто необходимо, юный мистер Стрейтфонд.

Да, в чем нельзя отказать моему герою — это в присутствииволевых качеств.

— Ну, если вы настаиваете… — улыбнулся он. —Наш телефон Виктория 3-27-38.

Прошло несколько минут, прежде чем один из радистов протянулГеннадию трубку. В трубке очень отчетливо слышался дребезжащий голосок.

— Сьюзен Леконсфильд у телефона…

— Бабушка! — закричал Геннадий. — Это говориттвой внук Джин. Твой… хрустальный дельфинчик. Не волнуйся, я звоню тебе сЭмпирейских островов… Как себя чувствуешь, милая бабушка?

Последовала пауза, потом в трубке послышались хлюпающиезвуки, перерастающие в рыдание, сквозь которые едва можно было разобратьотдельные слова:

— Джинни, мой мальчик!.. Внучек!.. Да, я, твоя бабушка,слушаю тебя… рыдаю вместе с Винстоном… дитя мое… хрустальный мой дельфинчик…

Геннадий заорал изо всех сил:

— Бабушка, не волнуйся за меня! Я попал здесь вкакую-то странную историю…

Расчет этот оправдался. Мамис после последних словнемедленно прервал разговор.

— Связь оборвалась, мистер Стрейтфонд, — развел онруками. — Не мудрено, такое огромное расстояние…

— Большое вам спасибо, сэр, — прочувствованносказал Геннадий. — Честно говоря, я очень волновался за бабушку. Честноговоря, сэр, ведь я в последнюю минуту… — Геннадий замялся.

— То есть попросту… — Мамис изобразил пальцамибегущего человека. Видно было, что он полностью поверил в легенду Геннадия.

— Попросту драпанул, сэр, — весело расхохоталсямальчик. — Вы знаете, я был потрясен вашим архипелагом, мне захотелосьподольше побыть здесь… Эти бастионы Оук-порта, Карбункл, сам похожий накрепость… легенды о бесстрашных пиратах…

— Увлекаешься пиратами, малыш? — снисходительноусмехнулся Мамис.