Джемма оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого, не замечая, с какой опаской смотрит на нее Арве.

— Джемма, остановись! Ты обещала не перегибать палку!

Она презрительно фыркнула, выражая тем самым отношение к его трусости.

— Я еще и не начинала! — огрызнулась она. Недалеко от печи стояла увесистая кувалда, весившая, наверное, не меньше самой Джеммы. Однако сейчас казалось, что она легко поднимет и такую тяжесть, — охватившая ярость подсобит.

Джемма еще раз фыркнула и направилась к печи.

— Свихнулась! — воскликнул Арве и бросился ей наперерез. Наверное, успей Джемма раньше него, Арве первым попал бы под раздачу. Но он перехватил ее за полшага до кувалды. Резко дернул за руку, прижал спиной к груди, обездвижил железной хваткой. Джемма попыталась было вырваться, но куда там! Арве и так-то на силу никогда не жаловался, а тут она выросла троекратно, и Джемма ядовито зашипела:

— Отпусти меня!

— Еще чего! — возмутился Арве. — Натворишь бед, а мне потом отвечай за тебя!

— За себя отвечай! — выкрикнула Джемма и снова рванулась из объятий Арве. Однако он даже бровью не повел. Только перехватил свою пленницу поудобнее и потащил к выходу из мастерской.

Джемма брыкалась и отбивалась изо всех сил, молотя Арве пятками по ногам. Перед глазами стояла какая-то пелена, а в голове шумело от нерастраченных эмоций. Наверное, если бы она дала волю слезам, позволила себе хоть немного продышаться, этого срыва не случилось бы. Но Джемма не желала быть слабой. Такие всегда проигрывают. А она уже и так достаточно потеряла!

— Отпусти, хуже будет! — пригрозила Джемма, уже понимая, что это бесполезно, и выжидая момент, когда сможет освободиться от Арве и уж тогда задаст им с Эдриком обоим.

— Куда уж хуже! — пробормотал Арве и наконец выволок ее на улицу. Прохладный вечерний воздух оплеухой привел Джемму в себя. Она тряхнула головой, потом еще раз, с трудом веря в то, что произошло, и почти ужасаясь нашедшего затмения. — Полегчало? — все еще не размыкая рук, поинтересовался Арве. Джемма вдохнула, задержала свежесть в груди, стараясь с ее помощью вытравить разгулявшуюся ненависть. Что же это такое? Раньше можно было хоть драконьим происхождением прикрыться, а теперь только собственной дуростью объяснить получалось. Энда, а если бы Арве послушался и оставил ее в мастерской одну? Она бы потом простить себя не смогла. Не из-за Эдрика, а из-за Валя и тех людей, что она оставила бы без защиты.

— Спасибо! — скрывая смущение, буркнула Джемма и наконец разжала пальцы Арве. Он больше не стал противиться, хоть и освободил ее с некоторым сожалением. — Извини, — еще более сконфуженно попросила она. Арве повел плечами.

— Мне-то что? — проговорил он. — За тебя только обидно. Довела себя. Было бы, из-за кого.

Джемма снова вздохнула. Если Арве на самом деле что-то к ней испытывал, значит, должен был понимать, каково ей сейчас. Однако он же не срывался, как она, и не пытался мстить за ее выбор. Хотя мог. Но вместо этого предпочел остаться Джемме другом, и только боги знали, чего ему это стоило. Ах, если бы Джемма могла выбирать, кому отдавать свое сердце! Но даже сейчас она понимала, что Арве нет в нем места. Ничего она не почувствовал в его объятиях. Не то что…

— Я больше не буду, — пообещала Джемма и тут же поморщилась от того, как по-детски это прозвучало. — Если хочешь, прямо сейчас пойду и исправлю все, что натворила!

Это, конечно, совершенно не входило в ее планы, но подобное помутнение рассудка испугало Джемму до такой степени, что она сочла его божественным наказанием за злой умысел. И предпочитала больше не гневить Создателей.

Арве мотнул головой.

— Еще чего не хватало! — заявил он. — Вдруг тебя снова переклинит: что я потом с тобой делать стану?

— Но там же… — начала было Джемма, однако остановилась, увидев перед собой раскрытую ладонь Арве.

— Дай мне ключ, — сказал он. — Провожу тебя домой, потом вернусь сюда и постараюсь восстановить все, как было. Не думай, я каждый твой шаг запомнил. Специально не мешал, чтобы ничего не упустить.

Джемма выполнила его просьбу без единого возражения.

— А если бы… — начала было она, но снова не закончила.

— Сорвал бы замок, — отозвался Арве, убирая ключ в карман. — Пусть бы парни думали, что к ним воры проникли, — все лучше, чем армию без оружия оставить.

Джемма еще раз вздохнула и быстро поцеловала Арве в щеку. Какие бы требования он не предъявлял будущей жене, в его товарищеских качествах не стоило сомневаться. Значит, у Джеммы по-прежнему был хороший друг. А это не так уж и мало.

Мастерская в последние дни стала для Эдрика своеобразным убежищем. Только здесь он мог побыть самим собой, не нарываясь всякий раз то на недоуменный, то на ненавидящий взгляд; не отвечая на бестактные, а порой и откровенно издевательские вопросы; не пытаясь выглядеть спокойным и равнодушным.

Какое, к эндовой бабушке, равнодушие? Эдрик сам не знал, что способен испытывать столь сильные чувства, но они просто пожирали его, не оставляя сил и желания существовать. Слабак! А еще надеялся, что Джемма сможет его полюбить. Крылья делал, чтобы стать хоть чуточку ближе к ней.

Сейчас хотелось разломать их в труху, и только мысль о том, что они могут понадобиться в походе, останавливала. Кочевники и так-то всегда были страшной силой, бравшей любой город за пару дней противостояния, а уж призвав на помощь драконов, казались вовсе непобедимыми. Эдрик не знал, каким образом отец рассчитывает их разбить, да еще и в чистом поле, где один кочевник стоил троих армелонцев, но пообещал ему сделать для победы все возможное. И не мог нарушить слово даже в нынешнем состоянии.

Каково это — потерять все на свете? Брата, на которого всю жизнь равнялся? Друга, который разделял увлечения и понимал с полуслова? Любимую девушку, без которой мир казался тусклым и бесцветным? Его освещали лишь яркие розовые глаза, и Эдрик сам от них отказался. Струсил, не решившись признаться Джемме в своих чувствах. Зазнался, считая себя вправе осуждать ее за выбор Хедина. И отчаялся, решив, что ничего не сможет исправить. Джемма не простит — да и зачем ей это? Он сам себя не простит. И Создателям оставалось только махнуть на него рукой.

Эдрик никогда не был о себе высокого мнения, довольствуясь тем, что имеет, и не считая, что этого мало. Да, не вышел особой статью, зато родители относились к нему куда как с большей теплотой и пониманием, чем к Хедину. Да, оказался непригоден к военной службе, зато в голове у него водились кое-какие мыслишки, позволяющие приносить людям пользу с помощью придуманных механизмов. Да, никогда не пользовался особой популярностью, зато мог доверять близким друзьям и не сомневаться в их преданности. Они принимали его таким, каким он был, не пытаясь сделать лучше и не навязывая своих взглядов на жизнь. И Эдрик был счастлив в этом своем мире.