– Где?

– В той комнате. Она существует.

– Знать бы еще где, – невесело усмехнулась я.

– Сегодня я видел все очень ясно. Что, если память комне возвращается?

– Тогда тебе нужно радоваться, разве не этого ты хотел?Только если мы там были вместе, почему ты ничего не помнишь, а я помню?

– Помнишь что? – странно робко спросил он, какбудто боялся сделать мне больно.

– Ну… кто я, чем занималась.

– А ты уверена, что действительно помнишь?

– Что ты имеешь в виду? – его слова менянасторожили.

– Ты уверена, что это твои воспоминания?

– Подожди, – выставив вперед ладонь, словнозащищаясь от него, сказала я. – Конечно, с салоном я напутала, но ведь этоне значит, что все свои знания о себе я должна подвергать сомнению.

– Это нетрудно проверить, – помолчав, произнес он.

– Проверить?

– Да. Факты твоей биографии. Начнем с самого простого.Например, с твоих родителей.

– Мои родители умерли несколько лет назад. У меня естьсвидетельства об их смерти. Должны где-то быть. В конце концов, есть могилы, наПасху я ездила…

– Навестим их еще раз, это ведь недалеко, всего стопятьдесят километров.

– Ты меня пугаешь, – взглянув на него, сказала я.

– Лучше знать правду, чем быть игрушкой в чужих руках.

– Не стоило мне связываться с психом, –разозлилась я. – У тебя совершенно бредовые идеи.

– Посмотрим, что ты скажешь через несколько дней.

– Я не могу выставить тебя ночью на улицу, поэтому доутра оставайся в моей квартире. А потом мы с тобой простимся.

Он пожал плечами, как будто сомневаясь в моих словах. Однакоя была полна решимости от него избавиться, а пока на чем свет стоит ругала себяза то, что пустила этого типа на порог своего дома.

Утром я едва не опоздала на работу, потому что забылазавести будильник. Открыв глаза и взглянув на часы, я вскочила, бросилась вванную, потом попыталась сделать несколько дел одновременно: сварить кофе,погладить блузку и уложить волосы. В суматохе я совершенно забыла о Павле и,только сунув ноги в туфли, обратила внимание на записку возле зеркала вприхожей. «Если захочешь меня увидеть, позвони» – и далее номер. Я скомкалалисток, уверенная, что звонить ему у меня желания не возникнет.

Выскочив из дома, я остановила такси и на работу приехалавовремя. Часов в одиннадцать Петрова сняла трубку, чтобы ответить на телефонныйзвонок, кивнула мне:

– Это тебя.

Мужской голос вежливо уточнил:

– Ермакова Марина Геннадьевна?

– Да, я вас слушаю.

– Моя фамилия Потапов. Потапов Виктор Юрьевич. Ялечащий врач Павла. Вы ведь с ним знакомы?

– Да. Вчера познакомились, – недовольно буркнулая.

– Он ночевал у вас?

Я вздохнула:

– Так и есть. Хотите сказать, что я дурака сваляла?

– Если вы в том смысле, что подвергали себя опасности,то волноваться не о чем, а давать оценку вашему поведению – с моей стороныпросто нахальство. Вы взрослый человек и, я уверен, знаете, что делаете. МаринаГеннадьевна, я бы хотел поговорить с вами. Это очень важно. В любое удобное длявас время.

– Вы собираетесь беседовать со мной о Павле? –вновь вздохнула я. – Хорошо. Если сможете подъехать в обеденный перерыв,выпьем кофе и поговорим.

– Скажите, куда приехать.

Я сказала, что буду ждать его в кафе, что находилосьнапротив нашего офиса, и повесила трубку.

– Ты чего кислая? – спросила Петрова.

– Так, ерунда, – отмахнулась я.

О том, где работаю, я вчера рассказала Павлу, а сегодня,после того как он меня покинул, у него, видимо, состоялся разговор с лечащимврачом, иначе откуда бы тому знать обо мне? Интересно, о чем он собираетсябеседовать?

Я недолго размышляла на эту тему, в тот день было многоработы, а когда пришло время обеденного перерыва, я заспешила в кафе. Вошла внебольшой зал и увидела: все столики заняты, что неудивительно в это время, ипопыталась угадать, кто из троих мужчин, сидевших за столиками в одиночестве,Потапов. Если он уже здесь, конечно. На его роль, как мне казалось, идеальноподходил упитанный дядька с бородкой клинышком и румянцем во всю щеку. Именнотак должен выглядеть психиатр, одним своим видом внушая пациентам оптимизм иверу в скорейшее выздоровление. Мужчину неопределенного возраста с бегающимвзглядом я отмела сразу, этому только в торговые агенты идти. Третий выгляделобычным служащим, заглянувшим в кафе на ланч. Именно он и оказался Потаповым.

Заметив, что я кого-то высматриваю, он помахал мне рукой ипозвал:

– Марина Геннадьевна, сюда, пожалуйста.

Я подошла к нему, он, поднявшись, церемонно пожал мне руку ивновь устроился на своем стуле, а я села напротив.

– Спасибо, что согласились встретиться, –улыбнулся он.

– Пожалуйста, – буркнула я. – Скажите, онпсих? – спросила я, решив, что политесы разводить ни к чему.

– Павел? Нет. В общепринятом понимании этого слова,нет. Он очень сдержанный, волевой человек с сильным характером. Не знаю, как бывел себя я, окажись на его месте. Возможно, действительно бы спятил. Еговыдержке остается лишь позавидовать. Когда я столкнулся с этим случаем,конечно, первым делом поинтересовался другими подобными. Полная амнезия нетакая уж редкость. Обычно это происходит в результате тяжелейшей травмы. Егослучай особый. И не только потому, что у него не обнаружено каких-либоповреждений головного мозга. Физически он абсолютно здоров. Дело в том, что вбольшинстве случаев люди вообще ничего не помнят. Им приходится объяснять, какпользоваться ложкой, некоторые не в состоянии даже ходить, точно грудные дети.С Павлом было иначе. Когда он пришел в себя, он не помнил лишь то, что касалосьего лично. Именно это позволяет нам надеяться, что память в конце концов к немувернется.

– От меня вы что хотите? – ворчливо спросила я.

– Сегодня мы с ним долго разговаривали. Он уверен, чтокогда-то вы были знакомы. Он вспомнил дом, квартиру…