– Да, конечно, – невежливо перебила я. – Дажечасы с кукушкой, что висят на стене. Но я его не помню. Я уверена, что никогдараньше с ним не встречалась.

– Однако встреча с вами может сыграть роль детонатора,даст толчок, и воспоминания начнут к нему возвращаться. Возможно, сперваотрывистые, сумбурные, но это уже большой шаг вперед. Прошу вас, помогите ему.Не скрою, я лично заинтересован в этом деле. Если нам удастся…

– И чем я могу помочь?

– Говорите с ним. Я понимаю, у вас своя жизнь, своипроблемы, но… разве не долг каждого человека помочь ближнему? Или хотя быпопытаться?

– Насчет проблем вы попали в самую точку. Против помощиближнему я не возражаю, хотя звучит это несколько высокопарно.

– Вы могли бы встречаться с ним время от времени…

– Хорошо. Если вы гарантируете, что он не опасен.

– В этом можете не сомневаться. Если хотите, вашивстречи будут проходить в моем присутствии.

– Где он сейчас, в больнице? – спросила я.

– Он живет в общежитии медицинского колледжа. Неудивляйтесь, так ему будет проще вернуться к нормальной жизни.

– И как успехи? – съязвила я.

– Я ведь сказал, шансы очень высоки.

– Я видела его фотографию в Интернете. За четыре месяцане нашлось никого, кто знал бы его или хотя бы видел когда-то. Вас это неудивляет?

– Не удивляет. Если он был одинок… К тому же довольносложно узнать человека по фотографии. Милиция продолжает поиски, так что и тутесть надежда. Вот моя визитка, здесь номер мобильного. Звоните в любое время.Павлу я тоже купил мобильный, так что… его номер я записал на обороте.

– Постараюсь позвонить в ближайшие дни.

– Спасибо вам, – проникновенно сказал ВикторЮрьевич.

Я вспомнила, что утром осталась без завтрака, а теперь могуостаться без обеда, и позвала официантку. Виктор Юрьевич тоже решил пообедать.Мы продолжили беседу, она была поучительной, но ничего нового о Павле я неузнала. Теперь я корила себя за излишнюю поспешность, а еще за полнуюнепоследовательность. То я хочу, чтобы Павел был рядом, то видеть его не желаю.А между тем человек нуждается в моей помощи. Но эта его убежденность, что насчто-то связывает, действует мне на нервы. Может, потому, что рождает сомнения?Что он сказал: «Лучше знать правду, чем прятаться от нее»? Выходит, я боюсьэтой самой правды? Если я уверена, что никогда раньше с ним не встречалась,чего же тогда бояться?

Через полчаса мы дружески простились с Виктором Юрьевичем, ия отправилась на работу. Петрова с Маринкой еще не вернулись с обеденногоперерыва, и я, решив, что дела подождут, заглянула на сайт «Одноклассники»,чего никогда не делала раньше. Близких подруг среди однокурсниц у меня не было,и ностальгия меня не посещала, может, потому, что с момента окончания институтапрошло очень мало времени.

Через несколько минут я нашла то, что искала. На мониторепоявились фотографии пяти девчонок и одного парня из моей группы. Их фамилии япомнила и лица, безусловно, тоже. Но других воспоминаний не было. То есть язнала, что вот эта девушка Ольга Воронцова, но как она одевалась, как говорила,как двигалась? Просто имя и лицо на фотографии. На этот раз открытие не вызвалопаники, может, потому, что я была к нему готова?

Я быстро напечатала сообщение: «Привет, Оля. Я МаринаЕрмакова, мы учились в одной группе». Ответ пришел очень быстро: «Ермакова? Аты ничего не путаешь? В нашей группе такой не было. Или ты вышла замуж и сменилафамилию?» Я взяла со стола фотографию, где мы с Петровой стояли в обнимку в еедень рождения, согнула фото пополам, отсканировала и написала сообщение:«Фамилию я не меняла. Взгляни на мое фото». Очередное сообщение пришлонезамедлительно: «Я тебя не помню. Никакой Ермаковой у нас в группе точно небыло».

«С чего это девушке вздумалось так шутить? – думалая. – Не могла же я, в самом деле, забыть, где училась?» Но я не удариласьв панику, беспокоясь за свой разум. Напротив, я была весьма решительно настроенавзглянуть правде в глаза. Придвинула телефон и набрала номер справочной службы.То, что я не помню номер телефона своей прежней работы, неудивительно, а вотдальше чудеса не заставили себя ждать.

У девушки из рекламной компании «Светлана» был приятныйголос. Приятный и незнакомый. «Это ничего не значит, – утешила ясебя. – За четыре месяца многое могло произойти».

– Простите, я могу поговорить с Мариной ГеннадьевнойЕрмаковой? – вежливо осведомилась я.

– Ермаковой? У нас такой нет.

– Но ведь она работала у вас четыре месяца назад?

– Вы куда звоните?

– Рекламное агентство «Светлана». Я менеджер банка,Ермакова оформила у нас кредит, местом службы указала ваше агентство.

– Боюсь, вас ввели в заблуждение. Я здесь уже пять лет,и никакой Ермаковой у нас никогда не было.

Она повесила трубку, я нервно хихикнула, а потом приняласьхохотать. Вошедшая в этот момент Петрова посмотрела на меня с недоумением:

– Чего это тебя разбирает?

Я вновь хихикнула и спросила, обращаясь к ней:

– Петрова, ты меня помнишь?

– В смысле?

– Ну… узнаешь?

– Вот чокнутая, – покачала она головой. –Тебе бы об отчете подумать не мешало, а не дурака валять. Получим нагоняй отшефа, он сегодня не в настроении.

– Ну, хоть ты меня помнишь, уже хорошо, –вздохнула я.

– Что это на тебя нашло? – спросила она сподозрением.

– Переутомление в результате непосильной работы.

Я попыталась сосредоточиться на отчете, в тот момент мне этоказалось наиболее разумным. Думать о чем-то привычном, не вызывающем сомнений…и надеяться, что недавнее открытие всего лишь недоразумение, которое,несомненно, разрешится. Но в глубине души я уже знала: рассчитывать на такоевезенье не приходится. Павел прав, в той жизни, о которой мне ничего неизвестно, мы каким-то образом были связаны. А потом что-то произошло, он всезабыл, а я помню то, чего не было.

С отчетом я благополучно справилась, зашла в кабинет шефа иположила на стол папку с бумагами, ожидая, что он скажет по этому поводу.Просмотрев документы, Олег кивнул, и я собралась уходить, но возле двери задержалась.

– Я хотела отпроситься на пару дней, если ничегосрочного не предвидится.

Олег как будто ждал чего-то подобного, кивнул, приглядываясько мне, но вопрос все-таки задал: