совет. Но если на Спилберга кто-то и влиял, то лишь в том направлении, в котором он уже успешно двигался. Он сопротивлялся очевидным сюжетным линиям, которые были модными – например, очень актуальная тема сокрытия правительством всяческих происшествий. Это отделяло его от Шредера и многих современников. Хотя эти ощетинившиеся воины своего государства и появляются в картине, Спилберг, по словам Шредера, решил не снимать фильм про инопланетный Уотергейт.

Отказавшись от политики, Спилберг сохраняет акцент (как и в «Челюстях») на свободомыслии, на персонажах, которые интеллектуальны, любопытны, без высоких целей: ученый (Франсуа Трюффо), его переводчик (Боб Балабан) и все те остальные люди, готовые каждый вечер встречаться на ночной проселочной дороге и ждать, наблюдая. Режиссер не заинтересован в этаком манихейском противостоянии добра и зла (и противных федеральных властей). Его люди верят в НЛО и готовы ради своих идеалов перекрыть дорогу и противостоять властям. Скептики увидят среди них группку неудачников и болванов, потенциальных «клиентов» ИГИЛ, чье недовольство ищет повод для всплеска, но для Спилберга они составляют доброе братство нонконформистов, таких как Рой, по-детски готовых поверить в нечто «большее», чем они сами.

Дуглас Тернбулл, отвечавший за визуальные эффекты в «Космической одиссее 2001 года», пошел на риск и разработал внеземных существ – в отличие от Кубрика, который инопланетян просто не показывал, поскольку боялся, что люди будут смеяться над клишированными долговязыми фигурами с большими головами. И тут я согласна с Кубриком: пришельцы тут не к месту, финал разрушен. Спилберг блестяще работает с толпой, но здесь эффект слегка отталкивает – по грандиозности эта сцена с низошедшими на землю сверхлюдьми чем-то напоминает «Триумф воли». Тем не менее, большинство зрителей остались очарованы, как и сам Спилберг: это искренние эмоции, попытка представить инопланетян такими, какие они могли бы быть. Кубрик никогда бы не справился с этой задачей.

А вот образ семьи, напротив, мрачен донельзя. Рой Нири живет в аду. Он словно Питер Пэн в своей семье, более молодой по духу, чем его дети: он хочет пойти и посмотреть «Пиноккио» и пытается увлечь своего угрюмого старшего сына электрической железной дорогой. Младший сын не отстает – он терроризирует сестру, калеча ее кукол (Стивен сам так делал в детстве). Мать (Терри Гарр) – ворчливость и недовольство во плоти, игнорирует крики и жестокость детей и отказывается даже говорить об НЛО. Если это Новый Голливуд, то здесь не место для актрис. Обычно привлекательная Гарр здесь ужасно дисгармонична и выглядит ужасно в эпизоде, когда она пытается реанимировать романтику отношений в самый неподходящий момент: во время полночного бдения на шоссе, когда все смотрят на небо, ожидая НЛО. Посыл предельно ясен: девушки, не трожьте парней, когда они играют со своими игрушками. Как это часто бывает, в то самое время, во время съемок в Техасе, у Спилберга случилась интрижка с женщиной, которая вернется с ним в Калифорнию. В конце концов она оставит его по причинам несовместимости – она не разделяла его любви к кино.

Пригород – не убежище, это не сообщество близких душ, изолированное от мира. В этой враждебной среде Рой все больше овладевает идеей альтернативной реальности, воплощенной в космическом корабле, форма которого заложена в его сознании и которую он должен воссоздать. Дом и семья стали настолько ужасными, что бедный безумец буквально искореняет его, вспахивая газон и таская грязь в дом, чтобы слепить огромную башню, зовущую его из космоса.

Спилберг хотел взять на эту роль Джека Николсона, но тот был недоступен, и потому Стивен обратился к Дрейфусу – и снова личный момент: как и его персонаж в «Челюстях», Дрейфус – искатель истины; будучи еще семейным человеком, он уже был отрезанным ломтем, человеком не в своей тарелке.

Рою трудно понять, что делать со своим «призванием», – и тут Спилберг в каком-то смысле описывает себя. С одной стороны, он описывает всеамериканский тип, мифический образ, созданный Лесли Фидлером, – беглеца, покинувшего свою семью. Но Рой Нири в исполнении Дрейфуса сложнее и динамичнее, в нем переплелись разные версии самого Стивена и его отца. Рой – это по сути Арнольд, отец, который отсутствовал, но он также был и молодым Стивеном, отчаянно пытающимся сбежать с поля битвы своих родителей и от своей этнической идентичности.

Позже он будет сожалеть о том, что отец ушел. «Сегодня я не мог бы сделать «Близкие контакты», – сказал в 1994 году Спилберг, – Потому что я никогда не покинул бы свою семью»6.

В этом замороженном окружении другой «мечтатель» – это маленький Барри, Хороший Малыш, чем-то схожий с Нири. Сын матери-одиночки, которую сыграла Мелинда Диллон, воспринимающей паранормальное и описанной в целом довольно по-доброму, словно бы наполовину землянин, а наполовину пришелец. Его знакомство с чудесным и необъяснимым сродни синагогальному ковчегу: оживают игрушки, ездит паровозик, обезьянка бьет в барабан, холодильник хлопает дверьми – Барри в восторге. Так же, как та девочка в «Полтергейсте», что слышит голоса из телевизора. Магия и реальность еще не разделены в их сознании.

Но его круглые, как блюдца, глаза, бессмысленный немигающий взгляд, лицо без возраста и эмоций – и вот он уже становится нам чужд. Одержимые дети были в моде в то время. «Изгоняющий дьявола» побил все рекорды в 1973 году, а незадолго до этого Спилберг снял собственную демоническую детскую страшилку недели «Нечто зловещее» (1972) – мини-фильм с Сэнди Деннис, сыгравшей художницу-мать одержимого сына.

Финал истории Роя просто обязан был быть сказочным: он становится, по словам Спилберга, «настоящим человеком. Он теряет струны, свои деревянные суставы и… принимает самое важное решение в истории»7. Это решение должно было остаться под завесой тайны, как потом понял сам Спилберг, когда Columbia заставила доснять эпизод внутри космического корабля для юбилейного переиздания фильма на DVD. Новый финал был компенсацией тех дорогостоящих дополнений, которые он хотел изначально сделать. В новой режиссерской версии все, что было странно и загадочно, свелось к банальному и обыденному, Рой в спортивном костюме входит по светящейся дорожке в корабль. Занавес. DVD теперь включает обе версии.

Отзывы были в основном благоприятными, хотя многие критики (включая меня) были озадачены явным мерчандайзингом и джинсой. Некоторых фильм не тронул вообще. Трюффо, уважаемый патриарх съемочной площадки, был одним из самых проницательных аналитиков фильма: его очаровал (и взволновал) процесс, его экстравагантность, трудность. Изначально его пугала собственная роль, поскольку он не был актером и не верил в НЛО. «Единственные близкие контакты в моей жизни случались у меня только с женщинами, детьми или книгами»8.

Но он точно определил дар