Леха примчался через пять минут. Вид у него был чрезвычайновзволнованный.

– Гошка, как ты думаешь, кто его взорвал? А?

– Почем я знаю? Он в таких «кругах» вращается, что егокто угодно мог взорвать.

– Понимаешь, я чего думаю… Взорвали тачку ночью, в тричаса.

– И что?

– А то, что это значит – его хотели либо пугнуть, либопредупредить – следующая очередь твоя!

– Похоже на то.

– Выходит, от него чего-то ждут, каких-то шагов.

– Предположим. , – Да чего тут предполагать?Захудалому ежику ясно. Он сейчас суетиться должен, чтобы самому не взлететь навоздух.

– Ну и что, Леха? Это его проблемы.

– Да как же его? Это и наши проблемы тоже!

– С какой стати?

– С такой, что он преступник. И еще… Я тут, Гошка,подумал… Помнишь, ты говорил, что когда Горенич звонил мамашке из этого…

– Из Амстердама?

– Вот-вот, из Амстердама! И будто было плохо слышно.

– Ну да.

– Понимаешь, это странно.

– Что странно? Что было плохо слышно? – удивилсяГошка.

– Ага, именно!

– Что ж тут странного?

– То и странно! Нам батин дружок часто из Израилязвонит, сеструха в Америке была, тоже звонила, слышно так, как будто в соседнейкомнате говорят. А тут из Амстердама какого-то… ты припомни: твой батя изГермании когда звонит, хорошо слышно?

– Пожалуй, ты прав. Обычно хорошо слышно. Только этоеще ни о чем не говорит. Сбои в любой системе бывают. Подумаешь, былнеисправный автомат или помехи на линии, да мало ли… А что ты вообразил?

– А то, что ни в каком Горенич не в Амстердаме.

– Да почему?

– Мне так кажется.

– Перекрестись, если кажется. У тебя, Леха, зуд, тебевынь да положь какое-нибудь расследование.

– А чего каникулам зря пропадать? Гошка, пожалуйста,давай хоть завтречка последим за Витасиком, а?

– Леха!

– Чего, Леха? Я целых тринадцать лет Леха. Ну давай,интересно же!

– А ты думаешь, он теперь будет на метро передвигаться?

– Именно! Ему теперь любая тачка ужас внушать будет!Давай, давай, Гошка! А не хочешь, я один…

– Ладно, черт с тобой, но давай договоримся: еслизавтра ничего не нароем, пошлем все это к чертям собачьим!

– Согласен! – возликовал Шмаков. – А пошлисейчас поглядим, чего там делается.

– Где?

– Гош, ты что, совсем дурной? Во дворе у Витасика,покрутимся, послушаем, чего народ говорит.

– Ладно, пошли, только ненадолго.

– Смотря по обстоятельствам, смотря пообстоятельствам, – потирая от радости руки, твердил Леха.

– А ты что, уже там побывал? – поинтересовалсяГошка, когда они спускались на лифте.

– Ясное дело!

– А откуда ты узнал?

– Севку Курочкина встретил, он же в том дворе живет.

– Что он тебе сказал?

– Как что? Как что? Сказал, у них во дворе ночьюкрасную «Шкоду» взорвали.

– И все?

– А что тебе еще надо? – удивился Леха.

– Может, это другая «Шкода»?

– Да брось ты, Гошка, я ж там был. Как раз уВитасикиного подъезда.

– И сильный взрыв был?

– Нет, не очень, говорят. Хлопнуло громко, а потомзагорелось. Вроде даже стекла в доме целы. Говорю ж, пугнуть хотели мужика.

От красной «Шкоды» Виталия Антоновича и впрямь осталосьнемного. Люди во дворе опасливо обходили почерневшие обломки. Смотреть на нихбыло неприятно.

– Кошмар какой! – сказала пожилая женщина схозяйственной сумкой. – Счастье еще, никто не пострадал. А то ведь водворе и ребятишки играют, и собаки бегают…

– Ну, в три часа ночи ребятишки во дворе неиграют, – отозвался ее спутник, немолодой мужчина в длинном тяжелом пальтос каракулевым воротником. – Собаки тоже ночью спят, а жулью этому так инадо.

Нехай друг дружку взрывают. Может, наконец подорвутся ужевсе эти гады!

И они ушли.

Мальчики еще потоптались во дворе, но ничего интересного непроисходило.

– Леха, может, хватит тут торчать?

– Может, и хватит, – понуро отозвался Леха.

– Гуляев, Шмаков, вы что тут делаете? – раздалсязнакомый голос.

Тягомотина!

– Привет, Роза! А ты сама что тут делаешь?

– Мне сказали, тут машина взорвалась.

– Пришла полюбоваться на чужое горе? – довольноязвительно осведомился Шмаков.

– Можно подумать, у тебя тут совсем другиезадачи! – хмыкнула Роза.

– У меня тут вообще никаких задач нету!

– Ладно заливать-то, будто я не знаю, Гуляев опять заэтим мужиком следит, у которого машина взорвалась. Кстати, Гуляев, это не вашихрук дело?

– Ты что, с пальмы спрыгнула? – взбесился Леха.

– Ниоткуда я не спрыгнула, просто подумала… хотя тогдавы вряд ли бы тут околачивались, – усмехнулась она. – Только вам тутничего не светит, упустили клиента!

– Чего?

– Я не с тобой, Шмаков, разговариваю, а с Гуляевым. Ты,Гуляев, не в курсе?

– Не в курсе чего? – нервно спросил Гошка. Он неумел разговаривать с Розой.

– Эти две дуры, Филимонова и Малыгина, сегодня с самогоутра начали следить за этим дядькой. Крались за ним, как… Сыщицы недоделанные…

– Что?! – в один голос воскликнули Гошка и Леха.

– Что слышали. А я думала, вы знаете.

– Роза, – справился с собой Гошка, – тыможешь нормально рассказать?

– А я разве ненормально рассказываю?

По-моему, очень даже нормально. По-другому я не умею.

«Я сейчас ей врежу», – подумал Гошка.

– Роза, куда они пошли?

– А я почем знаю?

– Он был с собакой?

– Нет, без собаки. Он просто шел по улице, я егоузнала, а потом смотрю, эти две дурищи закадычные крадутся. Что эк, мне еще заними следить? Я больше в эти дурацкие игры не играю, что я, маленькая?

– Ладно, Роза, спасибо и на том. Пока, мы пошли!

– Из-за Сашеньки своей драгоценной беспокоишься?

Гошка не посчитал нужным отвечать на этот вопрос. И они сЛехой побежали прочь, подальше от Тягомотины.