– Из Амстердама! Сказал, что вернется недельки черездве, что он очень доволен…

Правда, было совсем плохо слышно. И вот я сразу же звонютебе. Все хорошо!

– Вот и чудесно. Лидия Павловна! Я очень за вас рад!

– Я хотела ему сказать, что нашелся его бумажник, нобыло очень, очень плохо слышно.

– " – Понятно.

– Гоша, когда Толя вернется, я обязательно хочу вас сним познакомить и рассказать, сколько вы для меня сделали.

– Лидия Павловна, мы ничего особенного не сделали, мытолько хотели…

– Гошенька, обещай мне, что вы перестанете следить затем человеком. Это опасно и уже не имеет смысла. Просто неоправданный риск!

– Конечно, мы не будем. Зачем? Спасибо, что позвонили,Лидия Павловна. Я очень рад.

Положив трубку, он задумался. "Да, пожалуй, нет большесмысла заниматься этим делом. Оно как-то само собой закончилось.

Главное действующее лицо, Горенич, жив-здоров и находится вАмстердаме. Его подруга Наташа его предала, но это уж их личное дело. АВитасик… Что ж, он опять вышел сухим из воды. Конечно, можно за ним проследить,но если он купил то, что хотел, то сейчас нет смысла заниматься преступнойдеятельностью, а надо просто ходить на работу, гулять с собакой, а нам тольковремя терять?" И Гошка опять позвонил Шмакову.

– ! Гошка, что стряслось?

– Отбой, Леха!

– Какой еще отбой? – не понял Шмаков.

– Завтра спи хоть до вечера!

– Почему это?

– Горенич нашелся.

– Иди ты! Где он?

– В Амстердаме!

– Откуда сведения?

– От Лидии, откуда же еще. Она только что звонила. Рададо смерти.

– Надо думать, рада! Сынишка нашелся.

И чего говорит?

– Что вроде все у него нормально. Но там было оченьплохо слышно. И Лидия просит нас бросить это дело. Думаю, она права.

Какого черта нам искать?

– Да, скорее всего, так. Ну и роскошняк.

По крайней мере выдрыхнемся от пуза! Тоже не хило!

На этом друзья простились. Гошка еще позвонил Саше, но ее неоказалось дома.

Тогда он известил обо всем Ксюшу.

И с облегчением вздохнул. Но мысли против воли возвращалиськ этой истории. И что стоило этому Гореничу раньше догадаться маме позвонить?Дурной какой-то… Однако Гошкины мысли опять прервал телефон.

– Могу я поговорить с Георгием Гуляевым? – спросилнезнакомый мужской голос.

– Я слушаю!

– Здравствуй, Георгий. У меня к тебе дело.

– Какое дело?

– Я вот вчера вернулся из Германии, привез тебе посылкуот твоего папы. И письмо.

Ну и, разумеется, приветы! Не мог бы ты ко мне заехать?

– Мог бы. А когда?

– Давай уж завтра, Георгий. Сегодня у меня еще куча дел…

– Хорошо. А куда надо приехать?

– Университетский проспект знаешь?

– Найду!

– Вот и отлично. В одиннадцать часов сможешь?

– Конечно.

– Тогда запиши адрес!

Гошкино сердце взволнованно билось. Все-таки отец не забылпро него! Прислал что-то, а в письме, наверное, приглашение на зимние каникулы,как он и обещал. Гошкин отец, Андрей Иванович Гуляев, художник, много лет назадуехал в Америку и сгинул.

Ни жена, ни сын ничего о нем не знали. В сентябре Гошка смамой на неделю ездили отдыхать на Майорку. И вот на Майорке они случайноповстречались с Андреем Ивановичем. Теперь он жил в Германии и чрезвычайнообрадовался встрече с сыном. Всю неделю они провели вместе, отец даже предложилГошке перебраться к нему в Германию, на что Гошка ответил категорическимотказом. А вот приехать на зимние каникулы согласился. Отец несколько раззвонил сыну, теперь что-то прислал… Этот мужик сказал, что посылку. Интересно,что там?

Гошка заволновался. Значит, отец все-таки любит его.Заслышав, как поворачивается ключ в замке, он бросился в прихожую:

– Мама!

– Гошка? Ты дома? Что стряслось?

– Мамочка, папа посылку прислал! И письмо!

– Ну и что же он пишет?

– Не знаю, завтра к одиннадцати поеду за посылкой.Здорово, правда?

– Посмотрим, – без всякого восторга отозваласьмама. – А кто привез посылку?

– Не знаю, какой-то мужик звонил. Мам, а ты что, нерада?

– За тебя рада. Даже очень.

– Понятно.

В этот вечер все Гошкины мысли вертелись вокруг посылки иписьма. А утром он никак не мог дождаться момента, когда уже надо будет ехатьза посылкой на Университетский проспект.

Дверь ему открыл веселый толстый мужчина с пышными усами ибольшой лысиной.

– Георгий? – спросил он.

– Да.

– Ты, говорят, мастер по виндсерфингу?

– Я? – задохнулся Гошка. – Что вы, нет, ятолько недавно научился.

– А твой отец уже хвастается твоими успехами.

Гошка смущенно улыбнулся. Ему было это приятно слышать.

– Вот, друг мой, твоя посылка! – Он протянул Гошкенебольшую, но красивую спортивную сумку. – Вот письмо. Вот конверт длямамы, а вот это тебе лично. Как сказал Андрюша – парню на карманныерасходы. – И он сунул Гошке пачку русских денег.

– Это все мне?

– Тебе, тебе, кому же еще? Отец очень надеется, что тыих употребишь со смыслом. Не станешь пить водку, баловаться наркотой и всетакое. Я лично противник того, чтобы у детей водились лишние деньги, но твойпапа уверен в твоем благоразумии. Ты как, и вправду благоразумный, а? – Имужчина подмигнул Гошке.

Тот не знал, что сказать. Ему хотелось скорее попасть домойи все разглядеть как следует.

– Ладно, не смущайся. Еще я обещал твоему папе, чтодоставлю тебя с твоим сокровищем до дому, а то мало ли, и отнять могут. Так чтоидем, я отвезу. Кстати, меня зовут Юрий Афанасьевич.

Он и в самом деле довез Гошку до подъезда и даже проводил доквартиры. Гошка вежливо пригласил его зайти, но Юрий Афанасьевич отказался и напрощание сказал:

– Георгий, если будут какие-нибудь затруднения илипроблемы, звони мне. Мы с твоим отцом вместе не один пуд соли съели, так что можешьна меня рассчитывать.

– Спасибо, спасибо большое!

Едва закрыв за собою дверь квартиры, Гошка рванул молнию насумке. Сверху лежал небольшой фотоальбом. Гошка открыл его Там были майоркскиеснимки. Море, пляж, серфинг, Пальма-де-Майорка, Вайдемосса. У Гошки сладкозащемило сердце. Как же там было здорово! Но к делу! В сумке он обнаружилкуртку, два свитера, две пары джинсов, синие и черные, несколько футболок, дверубашки и шикарные часы на браслете с кучей всяких прибамбасов.