– Ни фига себе! – выдохнул страшно довольныйГошка.

Он заглянул в адресованный маме конверт. Там лежали немецкиемарки. Папа на Майорке обещал, что впредь будет помогать бывшей жене и сыну, ислово сдержал.

Потом Гошка пересчитал деньги, которые передал ему ЮрийАфанасьевич «на карманные расходы». Там было целых две тысячи рублей. Ни фигасебе! У Гошки даже голова закружилась от такого богатства.

И наконец он вскрыл второй конверт, предназначавшийся емулично. Там было только письмо, никакого приглашения. В письме говорилосьследующее:

"Привет, сынок! Посылаю тебе подарки к Новому году.Надеюсь, все тебе сгодится.

Я очень огорчен, но наша с тобой встреча пока откладывается.Дело в том, что меня посылают на несколько месяцев на остров Маврикий. Иотказаться я никак не могу.

К тому же это фантастически интересно и другого такогослучая может не представиться. Ты прости меня, Гошенька, но как только явернусь, вышлю тебе приглашение. Ты не подумай, что я не хочу с тобой увидетьсяили другие глупости, нет, просто я не так уж давно работаю в этой фирме, истоль лестное предложение свидетельствует о том, что мои дела идут в гору. Такчто сам понимаешь… Я пишу тебе это все в письме. Это, конечно, трусость с моейстороны, надо было бы позвонить, но я боюсь услышать разочарование в твоем голосе,мне это будет больно. Разумеется, через некоторое время я позвоню, но тогда тыуже будешь все знать. Прости меня, сынок. Еще раз прости! Но 12 ноября я долженуже быть на Маврикии, ничего не попишешь. Надеюсь в мае вернуться.

И тогда мы придумаем что-нибудь сногсшибательное.

Обнимаю.

Твой папа".

Разочарование было велико. В горле стоял комок, к глазамподступили слезы. Хотя что-то такое он в общем-то предчувствовал "Все, кчерту сантименты! Ну не поедет он в Германию, и не надо. Новые шмотки? Пусть будут.Пригодятся. Деньги? Тоже нелишнее.

Сколько лет мама одна его тащила, пусть ей будет полегче. Авсе остальное… Как жили без отца, так и будем жить. И не вздумай мечтать оновых встречах, – приказал себе Гошка. – Скажи спасибо за то, чтоесть.

Главное, чтобы мама не знала, как ты расстроился. Всепрекрасно, все отлично!" Он посидел немного над сумкой с подарками, потомперевел дух, потел на кухню, выпил стакан холодного компота и позвонил маме вмастерскую.

– Мам, привет! Папа столько всего прислал! – нарочнободрым голосом сообщил он маме.

Юлия Александровна сразу сообразила – приглашения нет. Нопромолчала.

– Мам, тут и тебе тоже конверт есть…

– Какой конверт? Письмо, что ли?

– Не знаю, – соврал Гошка.

– А ты его вскрой!

Гошка пошелестел возле трубки бумажкой.

– Мам, тут деньги!

– Деньги? – искренне удивилась Юлия Александровна.

– Марки.

– Да? Отлично! Купим тебе новую куртку! Твоя уже никудане годится.

– Нет! Никаких курток! Куртку папа прислал и еще штаны,свитера и шикарные часы.

Словом, сама увидишь! И еще мне денег на карманные расходы…

Возникла пауза. Гошка не мог собраться с духом сказать, чтопоездка отменяется, а мама, уже все понимая, не могла решиться задать вопрос.

– Гошка, не расстраивайся, – вырвалось умамы. – Ну, подумаешь, посидишь дома на каникулах, ничего страшного…

– Мам, а как… как ты узнала?

– Что, я твоего отца не знаю? Подвернулось что-тодругое… Но ты не огорчайся, Гошка.

– Мам, его от фирмы послали на Маврикий…

– Куда-куда? – не поверила своим ушам Юлия Александровна.

– На остров Маврикий.

– От фирмы, говоришь?

– Да. На несколько месяцев.

– Ну, Гошка, тогда это уважительная причина и обижатьсяне стоит, – решила утешить сына Юлия Александровна. – Даже оченьуважительная.

– Ты правда так думаешь?

– Гошка, зачем мне врать? А кстати, ты что, немецкиекурсы бросил?

– Нет! Просто у нас преподаватель заболел.

– Понятно. Гошка, а ты хоть что-нибудь примерил извещей?

– Нет, мне лень.

– Паршивец ты, Гошка. Ну да ладно, я приду, тогда ипримеришь, а то два раза тебя не заставишь этим заниматься.

– Точно!

– Гошка, спрячь деньги в мою тумбочку и не звони водворе про это.

– Что ж я, совсем придурок?

– Нет, ты не придурок, но…

– Все, мам, я понял. Ну, пока, ты поздно придешь?

– Не очень, часиков в восемь. Ты там приготовь что-нибудь,ладно?

– Ладно!

И тут Гошку осенило. Он сейчас пойдет в магазин и на своикарманные деньги купит все мамино любимое. Розовый виноград и конфеты«Рафаэлло». И обязательно какие-нибудь цветы. То-то она удивится и обрадуется!Жаль, конечно, что поездка не состоится, но все-таки приятно чувствовать себябогатым!

– Гошка, Гошка! – вопил в трубку Шмаков. – Тыне представляешь, что стряслось!

Такое! Такое!

– Леха, ты можешь нормально сказать, в чем дело? –не выдержал Гошка.

– У Витасика тачку взорвали, к чертям собачьим! Одниголовешки остались!

– Как?

– Вот так! Бац – и нету!

– А ты откуда знаешь?

– Да ты что? Все кругом гудит!

– А он?

– Целехонек!

– Точно?

– Ага!

– Интересно, кому это понадобилось?

– «Пока никто не взял на себя это преступление!» –подражая телевизионным комментаторам, сказал Шмаков. – Но, думаю, нам этона руку!

– На руку? Какое нам дело до этого, Леха? Мы что, вмафиозные разборки полезем? Еще не хватало!

– Но сейчас последить за ним – милое дело! Он без тачки!

– Да ну, Леха, на фиг нам это нужно?

Горенич в порядке…

– А эта сучара Наташа, которая меня газом траванула?

– А она-то тут с какого боку? Они распрощались сВитасиком, и дело с концом.

– Слушай, Гошка, ты один?

– Один, а что?

– Я к тебе сейчас пришкандыбаю, тогда и поговорим,ладно?

– Валяй, шкандыбай!