детям, было до одури противно.

Руслана всего на миг представила, что у нее и Леты мог бы быть старший брат. Зоран. Неродной по крови и совершенно на них непохожий: светловолосый, зеленоглазый, с тяжелым взглядом, но наверняка добрым сердцем. Ведь злой человек или нечистый дух ни за что не стал бы помогать и, успокаивая, петь колыбельную едва знакомой девчонке.

«…Да и воровке к тому же», – голосом Зорана подумала Руслана.

Как же жестока была матушка… И как слепа она сейчас.

– Веселина рожала сама. Повитух никто не позвал, потому что роды начались глубокой ночью. Я сама-то прибежала к ней лишь под утро, когда сердце почуяло неладное и терпеть это больше не было сил. Выбралась через окно и побежала в одной сорочке по мокрой от росы траве. В избе были только мы, а потому… когда Веселина умерла с новорожденным мальчиком на руках, я думала, что и он погибнет тоже. Иначе и быть не могло. Ведь я просто сбежала, оставив их там!

Бояна зарыдала взахлеб. Горькие слезы ручьями катились из глаз, но облегчения не приносили. Руслана знала это, потому что сама едва не плакала, пораженная тем, как жестоко было глупое, юное сердце матери.

Никакие слезы не смоют этот грех с души.

– Уже потом я узнала, что назвали мальчика Зораном, потому что сердобольные соседи нашли его в тот миг, когда солнце развеяло ночь. Хороший выбор, ведь свет в имени поможет выжечь нечистую кровь, – слова, что были закупорены в душе долгие годы, теперь лились из Бояны, как отрава вытекает из раны.

Только вот Руслана, слушая мать, чувствовала, что яд теперь коснулся и ее души. Эту горечь и боль она будет вспоминать всякий раз, смотря в глаза Зорана.

Больше слушать мать Руслана не хотела. И так ясно, что соседская семья нашла маленького Зорана в объятиях уже мертвой Веселины и приютила. Единственное, что оставалось загадкой, – навещала ли Зорана Бояна? Поглядывала за ним хоть издалека? Хоть изредка?

Наверняка. Иначе как она узнала уже взрослого Зорана, когда тот провожал Руслану до избы?

Значит, совесть у матери все-таки есть.

– Я уже заметила, что судьба в отместку часто сталкивает нашу семью с Зораном, будто наказывая за то, что я не исполнила последнюю волю Веселины. Сначала твой отец, теперь ты…

Отец? Руслана вскинула глаза, немо прося дать ответ. Что связывает отца и Зорана? Но Бояна сделала вид, что не проговорилась случайно, не заметила вопросительный взгляд дочки.

– Теперь ты все знаешь, – теребя в пальцах ткань поневы, выдохнула Бояна. – Зоран – не человек, хоть и правда от него сокрыта. Он байстрюк. И тебе с ним лучше не иметь ничего общего. Неисполненная последняя воля так же опасна, как нарушенная клятва.

Мать посмотрела на нее заискивающе, надеясь узреть поддержку и такой же благоговейный страх, что уже дрожал в глазах Бояны. Страх, который змеем оплетал душу долгие годы. Но Руслана наследовать ни страхи, ни предубеждения не хотела.

– Мне бояться нечего, – сказала она, поднимаясь с пола. – Не я бросала новорожденного ребенка умирать. И не я ищу оправдание чужому безумию. Не я упиваюсь небылицами, за которыми не вижу собственную жестокость!

Голос оставался тверд, но Руслану потряхивало. Коленки едва не стучали друг о друга, как деревянные ложки в руках музыканта. Хорошо, что подол сорочки спускался почти до пят, а ладони девушка стиснула в кулаки. Ими она будто хотела разбить прошлое, которое отравило уже не одну жизнь.

– Руслана, пойми меня! Я боялась!..

Матушка вскочила с лавочки, бросилась к ней, а Руслана, наоборот – отступила к двери в мыльню.

– Хочу понять тебя, но не могу.

Она, не раздеваясь, зашла в раскаленную баню и захлопнула перед носом матери дверь. От жара тело и одежда быстро взмокли, ткань прилипла к коже. Руслана осела на пол, подальше от пышущих теплом камней, и уткнулась лицом в дрожащие ладони. В новой боли лишь одно было хорошо – Руслана почти забыла о собственной несчастной судьбе.

– Бедный Зоран, – прошептала она и расплакалась.

Глава 5

Ведьма должна сгореть

На третий день после разговора с матерью Руслана окончательно оправилась от простуды. Из дому ей все еще выходить не разрешалось, хотя по тревожным переглядываниям родителей Руслана догадалась – скоро это изменится. Ее заставят бежать.

Ничего в Хрустале за время ее болезни не изменилось. Войко не вернулся. Другой жених не нашелся. И, судя по тому, что никто из друзей ни разу не проведал Руслану, ее все еще считали ведьмой. Зоран тоже пропал – никаких вестей. Ничего не нашел или передумал с Русланой связываться?

Впрочем, если Некрас и правда успел палачам весточку отправить, Зоран опоздал. В городе Руслане оставаться уже небезопасно.

– Мы до ярмарки, – доев безвкусную кашу, заваренную на воде, объявил отец.

Солнце только-только проснулось и тонкими ручками-лучиками заглядывало в избу. Этого слабого света хватило, чтобы Руслана заметила новые морщины, что пролегли под глазами отца, в которых сейчас не было ни искорки, ни отголоска тепла.

– Мы ненадолго, – не поднимая головы, сказала Бояна, но Руслана сделала вид, что не услышала.

С матерью она не разговаривала с той самой беседы в предбаннике. Не получалось простить Бояну за малодушие, которое чуть не сгубило невинное дитя. Даже теперь, понимая, что разлука уже близко, Руслана не могла пересилить себя. Не хватало духу взглянуть в глаза матери.

Над избой точно туча нависла, и разразиться она должна была скорым отъездом Русланы. О том, чтобы покинуть родной дом, даже думать было страшно. Она умела выживать и охотиться в лесу, но совершенно не знала, как это делать в новом городе, среди людей. Но неизбежность надвигалась, и другого выхода пока не было.

Руслана догадывалась, что в такую рань посреди седмицы родители спешили на ярмарку не просто так. Эта мысль укоренилась, когда Руслана, убирая со стола, заметила – Моймир достал из-за печи крынку и выгреб из нее несколько горстей монет.

Опустошенный тайник не оставил сомнений – ей придется уехать сегодня, едва родители вернутся с ярмарки с новенькой кобылой.

Когда дверь за родными захлопнулась со скрипом, Руслана нехотя, точно ленивое облако, гонимое ветром, прошла в свою небольшую комнату. В тесной спальне, пойманной в короб деревянных стен, друг напротив друга стояли две широкие лавки, застеленные пышными одеялами. Одна из них с детства принадлежала Руслане, а вторая уже два года пустовала. Лета покинула дом, обретя