— Какой повод я дал вам думать, что мной можнопользоваться, как носовым платком? Зачем вообще, ради всего святого, я вамсдался?! Чего вы от меня хотите?!

— Хочу поздравить вас с днем рождения, — пискнулаПолина.

— Издеваетесь, да?!

— У него день рождения в январе месяце, — вмешалсяБунимович, окончательно утративший свойственную ему невозмутимость. Он никогдане видел, чтобы Андрей кричал на женщину. Вообще не видел, чтобы он так кричал.

— Значит, я имела в виду другой праздник, —настаивала на своем Полина, хотя и делала это не слишком уверенно. —Следующий.

— Следующий праздник — Новый год! — исходя ядом,заметил Никифоров, придвинувшись к ней вплотную. — Как вы узнали, где яживу?

— Заглянула в ваш паспорт, — пробормоталаона. — Случайно. — И посмотрела на него доверчиво, словнопервоклассница на первую учительницу.

— Оч-чень интересно, — Никифоров раздул ноздри итут только почувствовал, до какой степени распалился.

Оглянулся на Бунимовича и увидел, что тот стоит столбом ипялится на него во все глаза.

— Знакомься, Костя. Это Поля. Моя соседка по даче.

— Так вы не математичка! — воскликнул Бунимович,мгновенно пожалев об упущенных возможностях.

— Если хочешь ей что-нибудь сказать, сделай это сейчас.Потому что я собираюсь ее выгнать.

Представив себя на улице, беззащитной, без денег, без дома,без надежды на лучшее, Полина пришла в такое отчаяние, что не смогласдержаться. Лицо ее сморщилось, как печеное яблоко, она закрыла его ладонями изарыдала в голос.

— Вот, — заявил Никифоров Косте, принимаясьрасхаживать по кухне и указывая на нее рукой. — Полюбуйся. Пример того,как они добиваются своего. Классика жанра. Моя бывшая жена тоже рыдала, когдаей не удавалось победить меня иными способами. Я опытный. Так что вы меня,Поля, не разжалобите. Я не желаю быть вашей нянькой. Я думал, у вас достаточномозгов, чтобы это понять.

Он схватил ее за локоть, стащил с табуретки, вывел в коридори велел:

— Обувайтесь.

Она сунула ноги в босоножки и вышла на лестничную площадку.Дверь Никифоров предусмотрительно распахнул. Она хотела сказать ему напоследок,что он не может, не должен так с ней поступать, но ей не хватило духа.

— Извините, Поля, но у меня своя жизнь, и я не желаювас в нее впускать только потому, что вам этого хочется.

Он захлопнул дверь и, фальшиво насвистывая, вернулся накухню. Бунимович вертелся на табуретке, кряхтя и вздыхая.

— Ну ты крутой, — сказал он, качая башкой. —Я бы так не смог. А какая девка!

— Хочешь, догони и возьми ее к себе, — буркнулНикифоров, катастрофически недовольный собой.

Он полагал, что испытает чувство облегчения. Ведь он проявилнастоящую мужскую твердость и упредил все неприятности, которыми рыжая штучкапыталась щедро с ним поделиться. Она могла испортить ему самые замечательныелетние месяцы!

Увидев пакет, он заглянул в него и сказал:

— Ты гений, что принес коньяк. Сейчас мы тяпнем попятьдесят грамм и забудем о плохом.

— Это не я принес, — хмуро заметил Костя, которомутоже было несколько не по себе. — Это она.

— Кто? — переспросил Никифоров, не веря своимушам.

— Твоя Поля!

— Не может быть, — покачал тот головой, досталконьяк и добавил:

— Для нее это слишком дорого.

После чего заглянул в пакет, увидел там пачку «Мальборо» и понял,что это действительно она.

— О, черт! — воскликнул он, беспомощно оглядываясьна дверь. — Полагаю, она пыталась меня задобрить. Почему ты мне сразу несказал, что это ее коньяк?

— Чтобы ты выбросил их вместе?

— Если я верно оценил ее материальное положение, онасобирается умереть с голоду, — зло бросил Никифоров. — У нее ничегонет. У нее даже дома нет!

— Как это? — испугался Бунимович.

— Сдала свою коммуналку жильцам. Почему-то я уверен,что аванса она с них не потребовала. Как вариант есть дача кузины, но без меняей там, судя по всему, не в кайф.

— Знаешь, я приглашу ее к себе пожить, —неожиданно решил Бунимович.

— Остынь! Она не из тех девиц, которые легко относятсяк случайным связям.

Костя, которого обозвали случайной связью, рассердился:

— Мне не нравится, что хорошенькая девушка ушла отсюдав слезах! Бунимовичи никогда не заставляли женщин плакать.

— Закажи себе герб и сделай на нем такуюнадпись, — ехидно сказал Никифоров. — Кроме того, она не так молода,как тебе кажется.

— Но ей ведь не больше тридцати?

— Лет двадцать восемь. Ну, двадцать семь. В такомвозрасте женщины уже должны иметь семью, воспитывать детей, а не бегать сконьяком по случайным знакомым!

— Что она тебе такого сделала? — с любопытствомспросил Костя.

— Она не дает мне работать. У нее масса проблем,которые некому решать.

— Так, может, ты реши, и все утрясется? — спросилмудрый Бунимович. — И ей будет хорошо, и тебе. Мне кажется, ты злишьсяименно потому, что тебе хочется ей помочь, однако считаешь, что это ниже твоегодостоинства.

Никифоров оттолкнул от себя коньяк, вскочил и заметался покухне.

— Пропади ж она пропадом! — выплюнул он. —Рыжая заноза! Если бы ты только знал, какая она наивная, уму непостижимо! Ееничего не стоит обвести вокруг пальца.

Бунимович немедленно решил, что, когда Полина вернется, онне станет хватать ее за коленки. Никогда ни одна женщина не вызывала в егодруге такого шквала эмоций. А где эмоции, там и чувства. Надо немедленновернуть девицу обратно.

— Я ее догоню, — заявил он и поднялся.

— Я сам, — оттолкнул его Никифоров и, распрямивплечи, отправился к двери.

Вышел на лестничную площадку и тут же испугался, что онаушла совсем и он ее не найдет.

— Поля! — крикнул он в гулкую тишину подъезда.

В ответ откуда-то снизу шмыгнули носом.

— Идите сюда! — приказал он, расслабившись. —Будем пить ваш коньяк и курить ваши сигареты.

— Вы меня ненавидите! — раздался полный горявсхлип. — Я вам никто — посторонняя тетя!

Никифоров ухмыльнулся и понял, что ему безумно нравится рольпокровителя.

— Идите-идите! — повторил он, постукивая ногой пополу.

Она продолжала сопеть и не шла. Пришлось спуститься на одинэтаж. Бедолага сидела на подоконнике зареванная, с красным носом и пятнистойфизиономией.