— Сожалею насчет коня, — сказал он. — Яцелился в тебя. Но эти проклятые ветры…

К этому времени я заметил нишу и направился к ней, взяв ссобой камень в качестве щита. Из этой клинообразной трещины я смотрел, как онвставляет стрелу.

— Трудный выстрел, — сказал он, поднимаяоружие. — Вызов моему искусству снайпера. Но, разумеется, стоящий усилий.У меня еще много стрел.

Он засмеялся, прицелился и выстрелил.

Я нагнулся пониже, держа перед собой камень, но стрелаударила на полметра вправо.

— Я в некотором роде догадался, что можетслучиться, — заметил он, снова готовя свое оружие. — Надо было,однако, изучить ветры.

Я огляделся кругом, ища камни помельче, чтобы можно было какпрежде использовать их в качестве боеприпасов. Поблизости никаких не было.Тогда я подумал о Камне. Предполагалось, что он будет действовать, спасая меняв присутствии непосредственной опасности. Но у меня было странное ощущение, чтодля этого требовалась близость и что Бранд знал это и воспользовался этимявлением. И все же не мог бы я еще что-нибудь с ним сделать, чтобы помешатьБранду. Он казался слишком далеким для фокуса с параличом, но я его однаждыпобил, управляя погодой. Я гадал, насколько далеко была гроза. Я потянулся кней. Я увидел, что для установления условий необходимых для того, чтобыпритянуть на него молнию, потребуются минуты, которыми я не обладал. Но ветры —это другое дело. Я потянулся за ними, почувствовал их…

Бранд был почти готов снова выстрелить. В проходе началвизжать ветер.

Не знаю, где приземлилась его следующая стрела. Но нигдепоблизости от меня. Он снова принялся готовить оружие. Я начал устанавливатьфакторы для удара молнией…

Когда он приготовился и снова поднял оружие, я опять поднялветры. Я увидел, как он целится, как он сделал вдох и задержал его. Затем онопустил арбалет и пристально посмотрел на меня.

— Мне только что пришло в голову. У тебя этот ветер вкармане, так ведь? Это нечестно, Корвин, — он огляделся кругом. — Поидее, я должен найти опору, где это не будет иметь значения… Ага!

Я продолжал работать, устанавливая факторы, чтобы спалитьего, но условия еще не были готовы. Я посмотрел на небо, в эту красно-чернуюполоску, над нами сформировалось что-то вроде тучи. Скоро. Но пока еще нет…

Бранд снова растаял и исчез. Я лихорадочно искал его повсюду.

Затем он оказался передо мной. Он перебрался на мою сторонупрохода. Он стоял метрах в десяти к югу от меня, с ветром в спину. Я знал, чтоне смогу вовремя спалить его. Я подумывал, не бросить ли свой камень. Он,вероятно, пригнется, а я выброшу свой щит. С другой стороны…

Он поднял оружие к плечу.

— Увертку! — крикнул у меня в уме мой собственныйголос, пока я продолжал возиться с небесами.

— Прежде, чем ты выстрелишь, Бранд, скажи мне однувещь. Ладно?

Он поколебался, затем опустил оружие на несколько дюймов.

— Какую?

— Ты правду мне говорил о том, что случилось — с отцом,Лабиринтом, приходом Хаоса?

Он откинул голову и рассмеялся серией коротких, лающихсмешков.

— Корвин, — заявил он затем, — даже сказатьне могу, как мне приятно видеть, что ты умрешь не зная чего-то, что для тебятак много значит.

Он снова рассмеялся и начал поднимать оружие. Я как раздвинулся, чтобы швырнуть свой камень и броситься на него. Но ни один из нас незавершил обоих действий.

Над головой раздался громкий пронзительный крик и кусокнеба, казалось, отделился и упал на голову Бранда. Он завизжал и вырониларбалет. Он поднял руки оторвать напавшую на него вещь. Красная птица,рожденная от моей крови и от отцовской руки, вернулась защитить меня.

Я бросил камень и двинулся на него, выхватывая на ходу меч.Бранд ударил птицу и она улетела прочь, набирая высоту, кружа над ним длянового броска. Он поднял обе руки, прикрывая лицо и голову, но не раньше, чем яувидел вытекавшую из его левой глазницы кровь.

Он снова начал таять, даже когда я бросился к нему. Но птицаопустилась, как бомба, и ее когти снова ударили Бранда по голове. Затем птицатоже стала таять. Бранд тянул руку к своей красной нападающей, и был дран ей,когда они оба исчезли.

Когда я добрался до места действия, единственное, чтоосталось, это брошенный арбалет, и я вдребезги разбил его сапогом.

«Еще нет, еще не конец, черт побери! Сколько еще ты будешьмне досаждать, брат? Как далеко я должен буду зайти, чтобы довести это до концамежду нами?»

Я спустился обратно на тропу. Звезда еще не умерла, и ядолжен был закончить работу. Иногда я думаю, что занимаюсь не тем делом.

Чаша белых конфет.

Пройдя перевал, я рассматривал лежащую передо мной долину.По крайней мере, я предполагал, что это была долина. Я не мог увидеть ничегопод ее покровом из облака тумана. В небе одна из красных искр, превращалась вжелтую. Другая в зеленую. Это меня немного приободрило, так как небо вело себясхожим образом, когда я навестил край всего — напротив Двора Хаоса.

Я нацепил на себя свой вьюк и начал спускаться по тропе.Когда я шел, ветры ослабли. Вдали я расслышал громыхание грозы, от которойбежал. Я гадал, куда делся Бранд? У меня было такое ощущение, что я егокакое-то время не увижу.

На пути вниз, когда туман только-только начал подползать ивиться вокруг меня, я заметил древнее дерево и срубил себе посох. Дерево,казалось, пронзительно вскрикнуло, когда я отсек его сук.

— Черт тебя побери! — раздалось из него что-топохожее на голос. — Ты разумное? Я сожалею.

— Я потратило долгое время на выращивание этой ветви.Полагаю, ты собираешься ее сжечь?

— Нет. Мне нужен посох. Впереди у меня долгий путь.

— Через эту долину?

— Совершенно верно.

— Подойди ближе, чтобы я лучше могло почувствовать твоеприсутствие. На тебе есть что-то пылающее.

Я сделал шаг вперед.

— Оберон! — воскликнуло оно. — Я знаю этотКамень!

— Не Оберон, — поправил я. — Я его сын.Камень я ношу, однако, по его поручению.

— Тогда возьми мою конечность и получи с ней моеблагословение. Я укрывало твоего отца в течение долгого времени. Видишь ли, онпосадил меня.

— В самом деле? Сажать дерево — одно из немногих дел,за которыми я не видел отца.