«Почему?»

— Потому что у нас принято, что если на тебя кто-то скалится и рычит, значит, он хочет напасть, и надо треснуть его веслом по зубам, а потом быстрее уносить ноги, — объяснял мужчина, а потом как-то задумчиво глянул на тритона. — А если это делает человек, значит, с головой у него не всё в порядке, и надо бы треснуть веслом ещё и по его голове. Для профилактики, так сказать.

«Но я же только дал понять, чтобы мне не мешали…» — растерялся Луан и, разумеется, не горел желанием получить веслом по голове. Зато теперь он знал, как плохо думают о нём люди.

— А слова тебе на что? Мог просто сказать, а не бросаться, словно бешеный.

«Не думал, что у человеков это считается настолько неправильным», — расстроился тритон. Видимо, теперь он понял, почему иные его попытки выйти на контакт с людьми заканчивались лишь агрессией со стороны последних.

— И, кстати, о «человеках». Нет такого слова. Мы так не говорим. Есть «люди», — озвучил Виктор ещё одну претензию, которая давно уже режет его уши.

— Ну, пап. Какая разница? Пусть говорит так, если ему удобнее, — вступилась Варя.

Луан, тоже не понимая, какая принципиальная разница между двумя этими словами, закивал словам девушки.

— В таком случае я буду называть его «русалкой», мне так, знаете ли, тоже удобнее, — хмыкнул тогда отец, но спор больше продолжать не стал, считая свою позицию в данном вопросе единственно правильной.

Пока русал, с одной стороны, бурчал, что его называли так, как ему не нравилось, а, с другой, старался переварить всё услышанное, Виктор получил от жены большой плед, который они так же взяли с собой.

— Варька, прикрой его, — скомандовал мужчина, передал дочери этот тканевый свёрток, а сам спустился вниз к плавнику русала.

«Зачем?» — тут же занервничал и заёрзал Луан, с недоверием косясь на ткань.

— Чтобы спрятать тебя, — объяснила Варя и расправив покрывало, набросила его на русала, который, судя по виду, уже пожалел, что выбрался на берег, и мечтал вернуться в воду.

«Я хочу видеть, что он делает!» — воскликнул он, когда девушка уже хотела накинуть плед ему на голову, чтобы видимым оставался только плавник.

— Наоборот, будет лучше, если ты отвлечёшься и не будешь смотреть. Так ты легче боль перенесёшь, — настояла Варя опять на обратном.

Луан возмущённо, с подозрением глянул на неё, не хотел верить, что так действительно ему будет лучше. Но Варя тоже не собиралась отступать, веря в правильность своих слов. В конечном итоге русал сдался первым и просто обречённо уронил голову на лестницу. Он хотел получить помощь от людей, но боялся принять такие условия — об этом отчётливо говорили его прижатые к голове от испуга уши. Но выбора у него не было, ведь он сам решился довериться этим людям, вложил в их руки свою жизнь, когда выбрался на поверхность и оказался беззащитен.

«Варя, пожалуйста, не уходи», — в итоге смиренно произнёс Луан только это, а его жгутики-волосы двинулись к руке девушки, прижались.

— Конечно, Луан, — поспешила успокоить его Варя и сама аккуратно обхватила его волосы, их огладила. Вроде помогло, взгляд русала стал менее испуганным. — Просто постарайся не думать о ранах и не шевелиться, чтобы папа побыстрее закончил.

«Хорошо», — произнёс русал и дал согласие закрыть себя пледом с головой, лишиться возможности контролировать ситуацию.

Выполнив запланированное, Варя присела рядом, всё так же держа осязательные жгуты русала. Тем временем её отец, убедившись, что водяной вроде как успокоился, включил фонарь и приступил к операции по спасению белого хвоста. Остальные же поднялись наверх, чтобы предупредить, если по набережной вдруг пройдут посторонние. И даже порадовались тому, что они догадались взять плед. Поскольку, если их кто-нибудь заметит, то лежащий у воды ковёр (а издалека он действительно напоминал ковёр) будет ещё хоть чем-то объяснимым, чем настоящая белая русалка.

— Если станет неудобно или душно — скажи, — заговорила Варя, чтобы отвлечь друга, и сама отвела взгляд в сторону, когда её отец приступил к вытаскиванию крюка. Одно дело видеть, когда что-то похожее вытаскивают из рыбы, и совсем другое — из разумного существа, наполовину человека.

«Терпимо. Не так тяжело, как тогда», — ответил Луан, вспомнив, как был вынужден сидеть в куртке. «Только пахнет чем-то… вкусным.»

— Эт я вчера сок пролил. Ты только матери не говори, она вроде не заметила, — объяснил Виктор, обращаясь к дочери.

Варя захихикала, но кивнула, обещая сохранить секрет вкусного запаха.

«Сок?» — из-под пледа показались серые глаза, смотрящие на девушку.

— Луан, не смотри так на меня. Сок, может, и вкусный, но для тебя он вреден, — уверенно произнесла девушка, помня сколько в этом напитке сахара и химических добавок.

— Именно. Наешься и всплывёшь потом кверху брюхом.

«Но вы же не всплываете», — раздался обиженный тон морского жителя из-за того, что ему что-то запрещают.

— Мы уже привыкли к такой еде. А тебе вот может стать от неё плохо. Как нам — от сырой рыбы.

«Сырой?»

— Такой, какой ешь её ты. Мы её готовим, варим там или жарим. А если уж что-то едим сырым, например, икру, то обязательно добавляем приправы для вкуса, — объясняла Варя.

«Для вкуса? Мы иногда так делаем, смешиваем с водорослями. Но это не необходимо. Рыба и так вкусная», — удивлялся Луан.

— Опять же для тебя. Но не для нас.

«Мне точно не поверят», — ахнул русал, представив, что испытают его сородичи, если он им расскажет то, что он узнал о людях.

А пока шёл разговор и тритон был отвлечён, крюк, застрявший в его хвосте, был извлечён и теперь покоился на руке мужчины.

— Луан, смотри, — улыбнулась Варя, взяв крюк у отца.

Тритон, вновь выглянув из-под пледа и увидев ненавистную вещь, даже ахнул. Нет, не от размеров крюка и не от крови на нём, а от скорости, с которой его извлекли. Учитывая, сколько раз он старался избавиться от железки и как ему было больно, проделанная работа, быстрая и почти безболезненная, взрослым человеком его впечатлила. Дёрнув хвостом и не почувствовав боли, Луан засмеялся по-своему, по-дельфиньи, и продолжил вертеться.

— А ну-ка щас как свяжу! — заругался недовольный рыбак, что тритон начал ему мешать.

Конечно, угрозу не стоит рассматривать всерьёз, но на Луана эти слова всё равно подействовали. Сжавшись и стыдливо прижав уши к голове, он тут же сам спрятался под пледом и снова замер в предвкушении скорого освобождения от сети.

От вида, наконец, повеселевшего друга, Варе самой становилось радостно.

Прошло ещё несколько минут. Девушка постаралась снова отвлечь тритона