По временам карранчо криклива, хотя по большей части ведет себя тихо; крик у нее громкий, очень неприятный и совершенно особенный – его можно сравнить с гортанным испанским g, за которым следует сильное двойное r-r; испуская этот крик, она все выше и выше вскидывает голову, широко разевая клюв, пока, наконец, почти не коснется теменем нижней части спины. В факте этом сомневались, но он полностью соответствует истине: я несколько раз видел их в этом необычном положении с закинутыми назад головами.

К своим наблюдениям я могу прибавить еще, опираясь на авторитетное свидетельство Азары, что карранчо питается червями, моллюсками, слизнями, кузнечиками и лягушками, убивает молодых ягнят, разрывая их пуповину, и преследует гальинасо до тех пор, пока эта птица не изрыгнет только что проглоченную падаль. Наконец, Азара утверждает, что карранчо объединяются в группы, по пяти или по шести, для нападения на больших птиц, даже таких как цапли. Все эти факты свидетельствуют о разносторонности ухваток и значительной сметливости этой птицы.

Polyborus chimango значительно мельче предыдущего вида. Всеядная птица, она ест даже хлеб; меня уверяли, что она причиняет существенный ущерб посевам картофеля на острове Чилоэ, вырывая только что посаженные клубни. Из всех птиц, питающихся падалью, она обычно последней улетает с остова мертвого животного, и часто можно ее увидеть внутри ребер лошади или коровы, где она выглядит точно птица в клетке. Другой вид, Polyborus Novae Zelandiae, чрезвычайно распространен на Фолклендских островах. Нравы этих птиц во многих отношениях сходны с нравами карранчо. Они питаются мясом павших животных и продуктами моря; на скалистых островках Рамирес море является, должно быть, единственным источником их существования. Они исключительно дерзки и бесстрашны и рыщут вокруг домов в поисках всяких отбросов.

После еды их не прикрытый перьями зоб сильно выдается вперед, придавая им отталкивающий вид. Они охотно нападают на раненых птиц: добравшийся до берега раненый баклан был немедленно схвачен несколькими Polyborus Novae Zelandiae, которые добили его клювами. «Бигль» был на Фолклендских островах только летом, но офицеры корабля «Адвенчер», побывавшие здесь зимой, сообщают много поразительных примеров наглости и жадности этих птиц. Так, они набросились на собаку, крепко спавшую подле одного из офицеров; прямо на глазах охотников они пытались схватить раненых гусей; и лишь с большим трудом удалось их отогнать.

Говорят, что, собираясь по нескольку вместе (в этом отношении они похожи на карранчей), они сторожат кролика у входа в его нору и все вместе бросаются на кролика, как только тот покажется из норы. Они постоянно прилетали на борт корабля, пока мы стояли в гавани, и нужно было внимательно присматривать, чтобы они не сорвали кожи с оснастки и не унесли мяса или дичи с кормы. Эти птицы очень проказливы и любопытны; они подбирают почти все, что ни лежит на земле; так, они унесли за целую милю большую черную лакированную шляпу, а также пару тяжелых шаров, употребляемых для ловли скота. М-р Асборн во время съемки понес более серьезную потерю – они безвозвратно украли у него маленький катеровский компас в красном сафьяновом футляре[82].

Помимо всего эти птицы драчливы и очень раздражительны; в порывах ярости они вырывают клювами траву из земли. Их нельзя считать настоящими общественными птицами; они не парят, и полет у них тяжелый и неуклюжий; по земле они бегают чрезвычайно быстро, очень напоминая при этом фазанов. Они шумливы и издают несколько резких криков, один из которых похож на крик английского грача; поэтому ловцы тюленей и называют их всегда грачами. Любопытно, что они, когда кричат, закидывают голову вверх и назад точно таким же образом, как и карранчо. Гнезда они вьют на скалистых прибрежных утесах, но только не на двух главных островах, а на соседних мелких островках – странная предосторожность у такой дерзкой и бесстрашной птицы. Охотники за тюленями говорят, что вареное мясо этих птиц совершенно белое и очень вкусное, но нужно быть смелым человеком, чтобы попробовать такое блюдо.

Остается рассказать только о грифе-индейке (Vultur aura)и гальинасо. Первый встречается повсюду – от мыса Горн до Северной Америки – в районах умеренной влажности. В отличие от Polyborus brasiliensis и P. chimango эта птица проникла и на Фолклендские острова. Грифы-индейки живут в одиночку или в крайнем случае парами. Их можно сразу узнать издалека по чрезвычайно изящному высокому парящему полету. Достоверно известно, что это самая настоящая трупоядная птица. На покрытых густым лесом островках и полуостровках западного побережья Патагонии она питается исключительно тем, что выбрасывает ей море, да трупами тюленей. Всюду, где бы ни собрались на скалах тюлени, можно увидеть и грифа-индейку. Гальинасо (Cathartes atratus)в своем распространении отличается от предыдущего вида: он совершенно отсутствует южнее 41° широты.

По словам Азары, существует предание, будто этих птиц во времена конкисты[83] не было в окрестностях Монтевидео, а они пришли сюда впоследствии вслед за переселенцами с севера. В настоящее время их особенно много в долине Колорадо, в трехстах милях прямо на юг от Монтевидео. Представляется вероятным, что это дальнейшее переселение произошло уже после Азары. Гальинасо обыкновенно предпочитают сырые места или, вернее, места по соседству с пресной водой; поэтому их чрезвычайно много в Бразилии и в провинциях Ла-Платы, но они никогда не встречаются в пустынных безводных равнинах северной Патагонии, разве только поблизости от какой-нибудь речки. Птицы эти водятся повсюду в пампасах до подножий Кордильер, но мне никогда не приходилось ни видеть их, ни даже слышать о них в Чили; в Перу их оберегают как истребителей падали.

Этих стервятников не колеблясь можно назвать общественными: им, по-видимому, доставляет удовольствие собираться в стаи, и притом не только ради общей добычи. В ясный день нередко можно видеть целые стаи на большой высоте; каждая птица чрезвычайно грациозно описывает в воздухе один круг за другим, не взмахивая крыльями. Очевидно, это упражнение доставляет им удовольствие или, может быть, связано с их брачными союзами.

Я перечислил всех трупоядных птиц, за исключением кондора, описание которого будет целесообразнее дать тогда, когда мы вступим в страну, более подходящую для его образа жизни, нежели равнины Ла-Платы.

В широкой полосе песчаных бугров, которые отделяют лагуну Дель-Потреро от берегов Ла-Платы, в нескольких милях от Мальдонадо, я нашел группу тех остеклованных кремнистых трубок, которые образуются ударами молнии в сыпучий песок. Эти трубки до мельчайших деталей сходны с трубками, найденными около Дригга в Камберленде и описанными в «Трудах геологического общества»[84]. Песчаные бугры Мальдонадо, не защищенные растительностью, постоянно передвигаются с места на место. По этой причине трубки выступили на поверхность, и лежащие рядом многочисленные их обломки свидетельствовали о том, что когда-то они были погребены на большой глубине.