Местность вокруг устья реки выглядит крайне уныло; к югу от устья начинается длинная цепь отвесных обрывов, раскрывающих в разрезе геологическое строение страны. Пласты состоят из песчаника; один из них был особенно примечателен: он был образован плотно спаянным конгломератом из голышей пемзы, которые должны были проделать сюда с Андов путь свыше 400 миль[89]. Поверхность повсюду прикрыта толстым слоем гравия, далеко простирающимся во все стороны по открытой равнине. Воды здесь крайне мало, а там, где она имеется, она, как правило, солоноватая. Растительность скудная, и хотя кустарники весьма разно-образны, все они вооружены грозными шипами, которые словно предостерегают чужестранца от посещения этих негостеприимных мест.

Поселение расположено в 18 милях вверх по реке. Дорога туда идет вдоль подошвы отлогого обрыва, образующего северную границу большой долины, по которой течет Рио-Негро. По пути мы проехали мимо развалин нескольких великолепных эстансий, разрушенных в недавние годы индейцами. Им пришлось выдержать несколько нападений.

Свидетель одного из таких нападений очень живо описал мне, как было дело. Жители были вовремя предупреждены и успели загнать весь скот и лошадей в корраль [90], устроенный вокруг дома, а также установить несколько маленьких пушек. Индейцев было несколько сот; то были арауканцы из южной части Чили, очень дисциплинированные воины. Сначала они появились двумя отрядами на соседнем холме; затем, спешившись и сбросив с себя меховые плащи, они нагими пошли в атаку. Единственное оружие индейца – чусо, очень длинная бамбуковая палка с острым наконечником, украшенная страусовыми перьями.

Рассказчик сужасом вспоминал, как размахивали этими чусо приближавшиеся индейцы. Когда они подступили вплотную, их касик [вождь] Пинчейра закричал осажденным, чтобы те сдали оружие, или же он всем перережет глотки. Поскольку индейцы, вторгшись, так или иначе привели бы свою угрозу в исполнение, ответом был ружейный залп. Тем не менее индейцы, исполненные решимости, подступили к самой ограде корраля; но, к своему удивлению, они обнаружили, что бревна скреплены железными гвоздями, а не кожаными ремнями, и, разумеется, тщетно пытались разрезать их ножами. Это спасло христианам жизнь; многих раненых индейцев уже унесли с поля битвы товарищи; наконец, когда был ранен один из младших касиков, рог затрубил отступление. Они вернулись к своим лошадям и, по-видимому, держали военный совет.

То была страшная минута для испанцев, ибо все их боевые припасы, за исключением немногих патронов, были истрачены. Вдруг индейцы вскочили на коней и скрылись из виду. Другое нападение было отбито еще быстрее. Пушкой орудовал хладнокровный француз; он подождал, пока индейцы подошли вплотную, и тогда размел их строй картечью, уложив 39 человек; разумеется, такой удар немедленно обратил в бегство весь отряд.

Город называется Эль-Кармен, или Патагонес. Он выстроен на обращенном к реке склоне обрыва, и многие дома даже выдолблены в самом песчанике. Река здесь имеет в ширину 200 или 300 ярдов, глубока и быстра. Многочисленные острова с растущими на них ивами и плоские мысы, виднеющиеся один за другим по всей северной окраине широкой зеленой долины, являют при свете яркого солнца довольно живописную картину. Обитателей здесь не более нескольких сот. В этих испанских колониях в отличие от наших британских нет никаких основ для роста. Здесь живет много чистокровных индейцев; на окраинах города постоянно стоят тольдо[91] племени касика Лукани.

Местные власти частично подкармливают индейцев, отдавая им всех старых, негодных лошадей; кроме того, индейцы сами кое-что зарабатывают, выделывая попоны и другие принадлежности конской сбруи. Эти индейцы считаются цивилизованными; но, вероятно, достигнутое ими некоторое смягчение их жестоких нравов почти уравновешивается их полной аморальностью. Однако некоторые из молодых людей исправляются – они обнаруживают наклонность к труду, и несколько времени назад целая группа их, отправившись на тюлений промысел, проявила себя очень хорошо. Теперь они вкушали плоды своих трудов – носили яркие опрятные одежды и бездельничали. Их одежды обнаруживали наличие у них прекрасного вкуса; если бы одного из этих молодых индейцев можно было превратить в бронзовую статую, то драпировка оказалась бы безупречно изящной.

Однажды я поехал верхом к большому соляному озеру, или салине, за 15 миль от города. Зимой это мелкое озеро с соленой водой, летом же оно высыхает, превращаясь в белоснежное соляное поле. У берега слой соли имеет от 4 до 5 дюймов в толщину, но к середине толщина его возрастает. Длина озера 2,5 мили, ширина – одна миля. По соседству имеются озера во много раз бо́льшие, у которых соляное дно достигает 2 или 3 футов в толщину даже зимой, когда оно покрыто водой. Такое сверкающее белизной ровное пространство, лежащее среди бурой унылой равнины, представляет необычайное зрелище. Из салин ежегодно добывают большое количество соли, и огромные груды ее, в несколько сот тонн весом, лежат готовые к отправке.

Сезон разработки салин в Патагонесе то же, что жатва, ибо от этого зависит благосостояние поселка. Почти все селение перебирается на берег реки и занимается перевозкой соли в запряженных волами фургонах. Соль здесь кристаллизуется большими кубами и замечательно чиста; м-р Тренхем Рикс любезно сделал для меня ее анализ и нашел в ней только 0,26 % гипса и 0,22 % земляных веществ. Любопытно, что эта соль не так хороша для заготовки впрок мяса, как морская соль с островов Зеленого Мыса; один купец в Буэнос-Айресе говорил мне, что он считает ее на пятьдесят процентов менее ценной. Поэтому сюда неизменно возят соль с островов Зеленого Мыса и смешивают ее с солью из салин.

Низкое качество патагонской соли можно объяснить только ее чистотой, иными словами, отсутствием в ней соляных веществ, имеющихся во всякой морской воде, – заключение, как я полагаю, совершенно неожиданное, но подкрепляемое недавно установленным фактом, что для предохранения сыра от порчи лучше всего подходят соли, содержащие как можно больше растворимых хлоридов.

Озеро окаймляет полоса ила, в котором во множестве заключены крупные кристаллы гипса, некоторые в 3 дюйма длиной; на поверхности же разбросаны кристаллы сернокислого натрия. Первый гаучосы называют «padre del sal» [отцом соли], второй – «madre» [матерью]; они утверждают, что эти соли– «родители» всегда встречаются по краям салин, когда вода начинает испаряться. Ил черного цвета и имеет зловонный запах. Сначала я не мог представить себе, в чем причина этого, но впоследствии заметил, что пена, прибиваемая ветром к берегу, окрашена в зеленый цвет, быть может, из-за водорослей (Confervae)[92]; я намеревался захватить домой немного зеленого вещества, но случайно мне не удалось этого сделать.