В комнату, потеснив замершего Сашку, протиснулся еще один человек, с наголо бритой головой и черными висячими усами.

– Здравствуйте… – остановился и он.

– Руслан Лазаревич. – Руслан понял, что его будут пугаться еще долго, к тому же там слышались шаги еще кого-то. – Путешественник из Америки.

Он протянул руку. Вошедшие хотя и не сразу, но пожали ее.

– Саша. Гусев.

– Равиль Шарафутдин, кузнец экипажной фабрики господина Фрезе.

– А я, – ожил Саша, – тоже там буду работать. Кузнецом.

– А это, – Равиль – татарин, что ли? – уже опомнился и посторонился, указывая на третьего вошедшего: – Егор Соловьев. Тоже будущий кузнец.

Молодой парень Егор выглядел непохожим на собственное имя: светлые волосы, тонкая редкая бородка, прозрачные серые глаза. Широкие плечи кузнеца.

Все трое были одеты в рубашки с поясками и заправленные в сапоги штаны, слегка попачканные зеленью.

– Вы к кому, господин Лазаревич?

– Да теперь, наверное, к вам, господин Шарафутдин.

– Равиль. Не привык я, чтобы меня господинили.

– Тогда и я – Руслан. Моя жена Юля, дочь Аня.

– А вы – тот самый американец? – вмешался Саша. – На автомобиле приехали?

– Я, – кивнул Руслан.

– А можно… – Глаза Саши горели.

– Можно. Юля, Аня, сходите покажите Саше маш… автомобиль.

Парень сорвался с места, как будто ему пообещали приз. Даже Равиль заинтересовался. Девчонки пошли за ним, Юля зацепила плечом висящий на стене пиджак…

Бамс! Все обернулись. Обычно одежда не падает с таким лязгом.

Из-под пиджака вытекала тонкая струйка.

– Пропала водка, – вздохнул дернувшийся было Егор.

Жена шагнула вслед уже скрывшимся Ане и Саше, быстро наклонилась, дотронулась пальцами до разлившейся водки. Потерла, принюхалась…

– Руслан…

– Что такое? – спросил из-за стола Николай Фомич.

Руслан втянул носом воздух. «Водка» отчетливо пахла горелым деревом.

– Это же древесный спирт!

– Соловей! – Равиль дал Егору подзатыльник. – Ты где его взял?

– Ну это… Взял. Думал, по дороге в поезде выпью…

– Скажи спасибо госпоже Лазаревич. Если бы не она – помер бы от отравления!

– Юля, захвати из машины…

Через минуту лужа была подтерта, Юля принесла и поставила на стол бутылку с белой пробкой, купленную Русланом в полуподвальном магазинчике за шестьдесят копеек. «Казенка».

«Нет, – подумал Лазаревич, – что-то я с соотношением рублей промахнулся. Не помню я водки за шестьсот рублей. Скорее всего, осетра нужно урезать пополам. Не тысяча, а пятьсот наших за один здешний…»

На столе появились две тарелки: с солеными огурцами и жареной рыбой. А также деревянные точеные стопки.

– Так что у вас за дело, гос… Руслан?

За столом сидели два брата: купец Андронов и уездный исправник Иванов.

– Меньше тебе, братец, – исправник был раздражен, – нужно книжек читать! Это ж надо было такую фантасмагорию сочинить! Не доведут тебя писаки английские до добра!

– Думаешь, мнится мне? – Купец был спокоен – неторопливо затягиваясь, он курил сигарету.

– Да ты сам себя послушай, что несешь!

– Хорошо. Не буду спорить. Моя ошибка – мой и убыток. От тебя ничего не требую. Только одно…

– Да приглашу, приглашу… Завтра вечером часа на два они у меня.

– Хорошо. Есть у меня один ловкий парень…

– Значит, в Питер собрался? – спросила Юля, когда они уже вернулись в номер.

– Собрался, – довольно кивнул Руслан и плюхнулся на кровать.

Разговор с кузнецами автомобильной фабрики закончился очень даже плодотворно. Равиль с Сашкой Гусевым оглядели УАЗ, долго цокали языками, наконец татарин пришел к выводу, что с человеком, сумевшим сконструировать и построить ТАКОЙ автомобиль, господин Фрезе по крайней мере захочет поговорить. Чтобы узнать, какие еще идеи пришли ему в голову. Возможно даже – но тут Равиль предсказывать не брался, – Руслан сможет войти к Фрезе в долю. Правда, он тут же честно предупредил, что последнее время дела хозяина идут совсем не в гору, среди рабочих ходят слухи о том, что он планирует продать фабрику. Но Руслан поразмыслил и пришел к выводу, что, даже если фабрика будет продана, – для него и это неплохо. Одно дело прийти куда-то и представиться – я, мол, американец без рекомендаций, и совсем другое – бывший инженер фабрики господина Фрезе. Совсем другой подход. Так что Равиль пообещал рассказать о нем хозяину, Руслан, в свою очередь, пригласил кузнецов заглядывать к нему к гостиницу, буде возникнет какой вопрос.

– В Питере лучше.

– В столицу надо, там все бабки, – хмыкнула Юля.

– Девочки! – Руслан открыл глаза. Юля смотрела на него, Аня тоскливо вертела в руках старую курточку. – Здесь, может быть, и хорошо, тихо и спокойно, но мы здесь слишком бросаемся в глаза. В столичной толчее на нас никто не обратит внимания.

– Руслан, так, может, и будет лучше, если на нас обратят внимание? Аня, убери баллончик! В карман спрячь! Еще не хватало, чтобы мы тут дружно заплакали.

Аня показала маме язык.

– Юля, зачем нам лишнее внимание?

– Руслан, но ведь мы знаем столько всего того, что произойдет. Может, вмешаться, изменить историю, сделать лучше…

Лазаревич сел:

– Юля, мы не станем никуда вмешиваться. Мы будем просто жить. Понятно?

– Но почему?!

– Вопрос закрыт. – Он взмахнул рукой.

Юля вздохнула, но мысленно фыркнула. Когда на нее давили, в ней просыпалось острое желание сделать наоборот. Именно по такому принципу она стала металлисткой в свое время и ушла в группы. Так что Руслана ждал еще не один разговор на эту тему…

– Папа… Сегодня воскресенье… Почему мы должны куда-то идти?

– Не куда-то, а в церковь.

– Зачем?

– Согласна, – вмешалась Юля. – Зачем? Когда это ты успел стать сильно верующим?

Руслан закончил повязывать галстук.

– Я – не сильно верующий. Но местные жители – верующие. Они крестятся, держат дома иконы, ходят в церковь. Мы на их фоне и так слишком сильно выделяемся, постоянно забываем на иконы креститься, – если еще и в церковь не пойдем, на нас начнут коситься.

– Давай завтра, а?

– Завтра – понедельник, а сегодня – воскресная служба. Заканчивайте препирательства, собирайтесь, пойдем.