Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Говорят, – опустился с бокалом на диван Владимир Андреевич, – сам государь-император придумал…
– Ты его императорское величество не трожь, – рыкнул Громов. – Что он там придумал – не твоего ума дело. Привыкли там в столицах государя полоскать, да с женой, да с дочками…
Но сам «николашку» взял.
– Вот что я хотел спросить у вас, Руслан Андреевич, – воспользовался моментом Ратников, пока Громов прожевывал закуску. – Как в Америке со спортом?
– Что вас конкретно интересует? – спросил Руслан и отхлебнул коньяк, беря с подноса лимон.
– Бодибилдинг.
Руслан подавился.
– Чт… Кха! Кха! Что? Кх… Не надо!
Если гигант Ратников хлопнет его по спине, то у него позвонки в желудок осыплются.
– Кх, бодибилдинг? Он уже и до России добрался?
Если честно, Руслан думал, что бодибилдинг родился годах в пятидесятых. Оказывается, пораньше…
– А чему вы удивляетесь? Его же русский придумал.
– Серьезно? – Руслану не нужно было притворяться удивленным. – А я думал, что бодибилдинг придумали в Америке…
– В Англии. Но придумал его наш, русский, Евгений Сандов, знаменитый атлет…
Ратников, чувствовалось, сел на своего любимого конька, и теперь некоторое время можно будет избегать неудобных вопросов о «родной» Америке.
– Он ведь еще в конце прошлого века разработал свою методику развития силы. «Сильнейший человек в мире» – так его называли у вас, в Америке. Неужели не слышали? Евгений Сандов. Юджин Сэндоу. Нет?
«Черт…»
– Знаете, Павел Юрьевич, я ведь далек от спорта. Так, что-то знаю, в основном наше, американское. Футбол там, бейсбол…
«Вот сейчас выяснится, что бейсбол еще не придумали, и будешь объяснять, что это такое. Хотя, если уже известен бодибилдинг…»
– Чем вы тогда занимались в своей Америке? – встрял Громов. – Свое дело?
– Да. Мебельное производство.
– Как ваша фирма называется? Может быть, я слышал?
– Не думаю. У меня – маленькая компания…
– И все-таки, Руслан Аркадьевич, воля ваша, – опять включился Ратников, – но ваш бейсбол…
«Ага, все-таки известен…»
– …копия нашей лапты.
– Не буду спорить, – развел руками Руслан, – в лапту никогда не играл, да и правил не знаю.
«А ведь верно: я правила бейсбола знаю лучше, чем правила лапты. Про бейсбол я хотя бы фильмы американские видел, а лапту где?»
– А футбол ваш, – продолжал Ратников, – мало того что копия регби, так еще и играют в него у вас жестоко. Как звери в кучу собьются, ей-богу. Даже ваш президент, этот…
«Оп-па… Вот спросит он о президенте – и что скажешь? Что и от политики далек?»
– …Рузвельт, да…
«Фу… Теодор Рузвельт. Для Франклина рановато. Даже внешность помню… в основном по фильму «Ночь в музее»…».
– …даже он критиковал ваших футболистов за жестокость…
– Да и вообще, Руслан Аркадьевич, – встрял журналист, до сих пор молча сидевший с бокалом коньяка, – к вам, как к русскому эмигранту, это, понятно, не относится, но американцы – нация жестокая. Уже третьего президента убиваете…
Руслан помнил, что в США убили четырех президентов. Линкольна и Кеннеди знают все, было еще двое: Гарфилд, который запоминается по ассоциации с котом из комедии, и Мак-Кинли, который лично у Лазаревича ассоциировался с книгой «Бегство мистера Мак-Кинли». Вот только кто из них второй, а кто третий…
– Ну, – решил перейти он в наступление, – у вас в России тоже императоров убивают. Александра Второго бомбой взорвали…
«И Николая, ныне пока здравствующего государя-анператора, тоже… того… Правда, Александра почему-то святым не сделали…»
– Не будем, – замахал руками Виктор Андреевич, – не будем Освободителя касаться. Здесь все свои, но все-таки…
– Значит, – опять Громов, – маленькая мастерская? Как же вы такие деньги на ней зарабатываете? Вон какое авто себе приобрели…
– Деньги не мои. После смерти отца по наследству достались.
– И кто же у вас отцом-то был? Вандербильт, Рокфеллер, Морган? Может, Форд, Карнеги?
– Ну что вы, совершенно неизвестная за пределами Нью-Йорка личность.
– Но ведь досталось-то немало? Авто, чай, не на последние куплено?
– Разумеется, нет. Просто мы с женой решили, так сказать, попутешествовать, Россию посмотреть.
– Кстати, Руслан Аркадьевич, – вмешался Ратников, – необычная конструкция. Сами придумали или на заказ делали?
В голове начала зарождаться некая смутная идея…
– Делал не сам, разумеется… – медленно проговорил Руслан, думая. – Но конструкция моя, собственная, почти каждая деталь через мои руки прошла…
Чистая правда. Старенький уазик частенько приходилось разбирать и ремонтировать.
– На фабрике Форда делали? – опять вмешался Громов. – Высокие у вас знакомства…
– Да ну что вы. – Слова «фабрика Форда» помогли сформулировать мысль окончательно. – Какие там знакомства. Я больше так, техникой увлекаюсь, изобретениями разными… В мастерской своей больше времени провожу, чем с людьми…
А ведь это мысль…
Он ломает голову над тем, как найти работу без рекомендаций. И это при том, что во дворе дома Виктора Андреевича стоит самая железная рекомендация из всех, которые только могут быть!
– Кстати, – перебил он опять открывшего рот Громова, – есть ли в России автомобильные фабрики?
Собеседники замялись. Судя по всему, им отчаянно не хотелось ударить в грязь лицом перед американцем.
– Да не знаю я! – раздраженно бросил Громов. – У нас в России ничего не делают, только из-за границы везут. Мошенники все, так и норовят без труда рыбку из пруда вытащить.
– Ну почему, – не согласился Ковалев, – в Риге на Русско-Балтийском вагонном заводе в прошлом году начали автомобили делать… На фабрике «Дукс» в Москве тоже что-то делали. Кажется, паровые и электрические… А больше, наверное, и нет.
– Есть, – вмешался Ратников, – в Санкт-Петербурге – экипажная фабрика Фрезе. Стыдно, господа, там первые русские автомобили появились.
«Санкт-Петербург – лучше, чем Москва и Рига. Ближе…»
– Не подскажете, – обратился Руслан к Виктору Андреевичу, – как бы мне с господином Фрезе познакомится? Вы ведь с ним земляки? Мне тут за время путешествия несколько интересных идей в голову пришло насчет автомобилей, так вот думаю посоветоваться со знающим человеком…
– Увы, – развел руками журналист, – я давно о нем не слышал. Может, и скончался уже…