Значение находок из Священного сенота состоит не в том, что они подтвердили человеческие жертвоприношения майя – это и без того хорошо известно сегодня, пусть даже и было новостью для Томпсона; важнее то, что они раскрыли торговые связи Чичен-Ицы с другими регионами. Помимо подтверждения торговли майя с обитателями каньона Чако на севере, выяснилось, когда точно майя начали торговать со своими соседями на юге.

До 900 года майя не изготавливали никаких предметов роскоши из металла. Все их наиболее ценные товары были сделаны из блестящего зеленого нефрита (технически это жадеит) из долины реки Мотагуа в Гватемале. Майя ценили глубину оттенков оперения ара и птицы квезаль, а также окрас ракушек спондилюса. Важнейшие торговые товары того времени изображены на «портрете» бога-покровителя купцов, написанном между 700 и 800 годами: это панцири морских черепах, книги, ткани, каучук и соль, которую майя собирали на побережье Юкатана.

Мифы майя гласят, что бог торговли Л (его имя остается загадкой, известно лишь, что начиналось оно с буквы «Л») враждовал с богом маиса, который вернулся с летними дождями, чтобы прогнать своего врага еще на год. Считалось, что бог Л странствует по ночам – почему? Потому что ночами прохладнее? Потому что ночью проще избежать встречи с грабителями и уклоняться от проверок? Любые ответы кажутся подходящими, ибо все выглядит возможным для этого таинственного божества. Правители майя ассоциировали себя с сельским хозяйством, которое виделось им достойнейшим занятием. Они старательно избегали каких бы то ни было ассоциаций с торговлей, хотя на самом деле высоко ценили товары из других земель и лично участвовали в торговых путешествиях на дальние расстояния.

Захоти мы обновить наши представления о боге торговли майя Л на основании находок из Священного сенота, нам пришлось бы добавить к его атрибутам металлические предметы, поскольку после 900 года майя начали импортировать золото и медь из Коста-Рики, Панамы и Колумбии.

В Центральной Америке не было крупных городов, сопоставимых по размерам с Чичен-Ицей или Кахокией. Проживая в деревнях, население которых не превышало тысячи человек, обитатели Центральной Америки кормились рыбалкой и охотой на местных животных, плюс периодически выращивали такие культуры, как маниок, персиковая пальма и маис. Еще они занимались торговлей и в своих массивных каноэ из стволов лиственных деревьев, растущих в тропических лесах, плавали вдоль тихоокеанского и карибского побережий.

В Священном сеноте Чичен-Ицы найдены крохотные металлические колокольчики из меди и золота, а также искусно украшенные плоские золотые диски, на которых художники майя изображали жертвоприношения с вырезанием сердец. Южным пределом для товаров, найденных в Священном сеноте, была Колумбия. Ни один предмет, изготовленный южнее, в сеноте не обнаружен, да и вообще в Мексике таких предметов археологи не отыскали, из чего следует, что до 1492 года прямой торговли между андскими культурами и майя не велось.

При этом, пускай никто не торговал металлическими предметами, ремесленники-металлисты распространяли технологию производства таких изделий на север от Южной Америки, вдоль тихоокеанского побережья и вплоть до Западной Мексики. В самих Андах металлообработкой занимались издавна. Приблизительно с 2000 года до нашей эры местные мастера в Перу добывали руду из горных пород в руслах рек – сначала золото, затем медь и серебро. (С железом эти мастера никогда не работали.) За тысячи лет они отточили свои способы металлообработки, научились ковать, сгибать, протыкать и спаивать листы металла. Андские металлурги сумели передать эти навыки прочим мастерам, и так в конечном счете технологию освоили ремесленники Юкатана, которые изготовили металлические предметы, найденные в Священном сеноте.

Местные мастера также применяли технику воскового литья, тоже позаимствованную у андских культур. Сначала делался макет желаемого изделия – из пчелиного воска, затем его обмазывали глиной, обжигали – и заливали форму расплавленным металлом. Воск таял, потому-то эту технику и обозначали как литье с удалением воска. Местные изготавливали таким образом небольшие металлические колокольчики, во множестве обнаруженные в Священном сеноте Чичен-Ицы. Колокольчики, надо отметить, составляли около шестидесяти процентов металлического производства в Западной Мексике. Их ценили; всякий раз, когда правители выходили на прогулку, украсив свои наряды колокольчиками, те переливчато звенели, и этот звук как бы подчеркивал высокое социальное положение. Описанное распространение технологий представляло собой – если воспользоваться современной терминологией – международную торговлю интеллектуальной собственностью.

Перемещение технологий, а не товаров, между Андами и Мексикой вызывает недоумение, если вспомнить, как разворачивалась глобализация в других областях мира. Движение товаров по новым маршрутам почти всегда предшествовало передвижениям людей.

Но передача именно технологий, а не объектов обретает смысл, если принять во внимание то обстоятельство, что в андских обществах определенные металлы были доступны только конкретным социальным группам. Люди, стоявшие во главе этих обществ – правители, их родичи, верховные жрецы и так далее, владели предметами из золота, серебра, меди и их сплавов, тогда как беднейшим членам этих обществ металлических предметов, возможно, вообще не полагалось. Странствующие мастера могли распространять знания, которыми обладали, но у них самих не было высококачественных изделий из золота и серебра. Лишь правящие круги могли бы отсылать подобные дары на север, но они, похоже, не подозревали о существовании майя.

Несмотря на отсутствие прямых контактов с отдаленным Юкатаном, андские культуры активно торговали в регионе своего обитания. Жители Северного Перу экспериментировали, сочетая медь с мышьяком, и изготавливали бронзовые поделки; регулярное применение бронзы датируется промежутком с 850 по 900 год. Именно тогда андские культуры научились извлекать металлы из руды. В примитивных печах руду нагревали, получая медный шлак, который далее смешивали с золотом, серебром, оловом или мышьяком, и так возникали различные разновидности бронзы. Эти бронзовые сплавы разнообразного оттенка варьировались на вкус и запах, что подтверждается сообщениями испанцев в 1500-х годах.

На рубеже 1000 года сразу несколько археологических культур сосуществовало в Андах, на территории современных Перу, Боливии, Северного Чили и Аргентины. Регулярное использование мышьяковой бронзы отличало андские сообщества от прочих металлообрабатывающих культур по всему миру. Эта бронза имеет определенные преимущества перед бронзой, изготовленной с применением меди; она менее ломкая, зато более прочная и ржавеет медленнее. Добавление мышьяка, разумеется, сопровождалось выделением ядовитых паров, но в своей окончательной форме изделия не угрожали здоровью. (Сегодня мышьяковая бронза почти не используется как раз вследствие рисков из-за паров мышьяка.)

Характерным местным продуктом ряда андских культур, работавших с мышьяковой бронзой, были так называемые символические деньги. Порой в ход шли изготовленные «про запас» настоящие топоры, а иногда при расчетах пользовались вырубленные из листовой бронзы кусочки в форме топора, которые связывали их в пучки. Такие «топорообразные» деньги, сделанные из мышьяковой бронзы, найдены археологами в западной Мексике и датируются примерно 1200 годом. Как и аналогичные «монеты» андских культур, они слишком тонкие, чтобы служить какими-то инструментами, а некоторые тоже увязаны в пучки. При этом в Андах имела обращение одна разновидность подобных денег, а в Мексике – другая. Они вовсе не были общим средством обмена. Не исключено, что андская технология каким-то образом проникла на север.