Вооружаясь стальными мечами и кинжалами, русы плавали по рекам Восточной Европы на юг, достигали Черного моря и открывали новые сухопутные маршруты – например, в сегодняшний Севастополь, прежде именовавшийся Корсунью[43]. Путешествие по Днепру занимало от двадцати до двадцати трех суток.

Корсунь в 900-е годы являлась крупным византийским форпостом с внушительной крепостной стеной, за которой пролегала сетка улиц. Скотоводы, обитавшие в степях севернее города, приводили лошадей и овец на городской рынок, где византийские купцы торговали шелком, стеклянной утварью, керамикой, вином и оливковым маслом, а рыбаки продавали свежий улов. Жители лесов приносили на рынок пушнину, мед и пчелиный воск. Свечи из пчелиного воска считались наилучшими в средневековом мире; жечь масло было дешевле, но оно при горении испускало неприятный запах, как и сальные свечи.

Подобные рынки были идеальным местом для торговли мехами и рабами. Вдобавок Корсунь лежала на прямом пути в Константинополь, и путешествие через Черное море длилось шесть суток. Русы, направлявшиеся дальше, в Багдад, выбирали между несколькими маршрутами: по суше от Черного моря через территорию хазар до Каспийского моря или на юг вдоль Волги до важного торгового центра Итиль.

Там, как объясняет в своем сочинении «Книга путей и стран» Ибн Хордадбех, русы выдавали себя за христиан, поскольку аббасидские законы позволяли «людям Книги», то есть христианам и евреям, уплачивать меньше налогов, чем взимали с прочих немусульман. Это доказывает, что хотя бы отдельные русы ведали о христианстве, но обращаться в веру не спешили.

Свидетельство очевидца за 922 год содержит больше информации о традиционных религиозных обрядах русов, нежели возможно найти в любом другом источнике. Ибн Фадлан, посланник халифа, отправился в путь по просьбе правителя волжских булгар, желавшего узнать побольше об исламе. По праву знаменитый, беспристрастный и захватывающий рассказ Ибн Фадлана запечатлел сцены группового секса и человеческих жертвоприношений на похоронах «одного из великих людей» русов. В поселении на Средней Волге Ибн Фадлан столкнулся с купцами-русами, которые кремировали своего умершего предводителя заодно с его «спутницей»-рабыней.

Семья погибшего вождя выкликивала добровольцев, готовых быть похороненными вместе с ним, и одна рабыня согласилась. (Ибн Фадлан не объясняет причин, толкнувших ее на этот шаг.) Когда настало время похорон, рабыня выпила кубок спиртного. Затем «вошли в шалаш шесть мужей… и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего»[44]. Ибн Фадлан не судит, лишь тщательно фиксирует происходящее. Возможно, он не осознавал, что наблюдает религиозный ритуал плодородия, в ходе которого приверженцам северного бога войны Одина и служительницам богини плодородия Фрейи надлежало заняться сексом.

Затем «суровая и тучная, но ни молодая, ни старая»[45] жрица помогла подготовить погребальный корабль к возжиганию. Ибн Фадлан называет ее ангелом смерти и перечисляет ее обязанности: «Пришла женщина-старуха… и разостлала на скамье упомянутые нами выше подстилки. Это она руководит его обшиванием и его [погребального корабля] устройством, и она [же] убивает девушек». Четверо мужчин разложили девушку-рабыню рядом с покойником и продолжали ее удерживать. Ангел смерти «наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум [мужам], чтобы они ее тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла».

Затем ближайшие родичи покойного запалили погребальный костер, в котором полагалось сгореть кораблю и телам вождя и рабыни. Скандинавские погребальные практики были разнообразны; в данном случае русы сожгли корабль вместе с заупокойными дарами, однако археологам случалось находить корабли, где все дары сохранялись в целости.

Купцы-русы взывали к своим божествам, дабы те помогали им в делах. По сообщению Ибн Фадлана, купец, прибывая на торговый пост Итиль, недалеко от впадения Волги в Каспийское море, приносил подношения богам, а затем простирался перед большой деревянной статуей божества[46], окруженной множеством малых фигур, и молился так: «О мой господь, я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур».

Далее купец излагал божеству свою просьбу: «Итак, я делаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю». Динарами назывались золотые монеты, а дирхемами – соответственно, серебряные. Те и другие нередко плавили и делали из них браслеты и шейные обручи. По словам Ибн Фадлана, вожди русов дарили своим женам серебряные мониста, каждый ряд которых обозначал владение 10 000 дирхемов.

Монеты способны поведать многое о прошлом, в особенности о прошлом обществ, где почти нет письменных источников, как в Восточной Европе и Скандинавии тех лет. Без монет мы бы никогда не догадались о постоянных и обильных денежных потоках между местами обитания русов, Константинополем и исламским миром в оплату импорта пушнины и рабов. В Северной и Восточной Европе обнаружены сотни кладов, в некоторых более 10 000 монет. Русы использовали сосуды из глины, стекла, металла и бересты для припрятывания серебра в земле «на время», но по какой-то причине не изъяли потом его часть – на радость позднейшим археологам.

Крупнейший клад монет, когда-либо найденный в Скандинавии, датируется 870-ми годами или позже; его нашли на шведском острове Готланд в Балтийском море, приблизительно в 125 милях (200 км) к югу от Стокгольма. В 1999 году археологи выкопали 14 295 монет, изготовленных в промежутке с 539 по 871 год, и 486 наручей из расплавленных монет. Вожди вознаграждали своих сторонников как монетами, так и наручами. В совокупности эти серебряные артефакты весят 147 фунтов (67 кг). Некоторые монеты целые, а другие разрублены на фрагменты.

Когда серебро плавили и оно утрачивало форму монеты, единственным способом определить ценность конкретного предмета было его взвешивание. Для этого русы позаимствовали в исламском мире новый инструмент – коромысловые весы. Они применялись по всей Скандинавии и Восточной Европе, что лишний раз доказывает раннее распространение технологий. А до того никто в Скандинавии серебро не взвешивал. Инструмент оказался чрезвычайно популярным, поскольку удовлетворял спрос на насущную потребность – прямо как сотовые телефоны в наши дни.