– Зато теперь никто не скажет, что у граугов слабый удар, – усмехнулась Ришалин, спокойно слушая злой вой скворгов.

За годы обучения их с Савоором не раз засылали сюда на патрулирование. На ком ещё можно оттачивать боевые умения, как не на бессмертных охотниках? «Сиреньки», как их прозвали в Городе за странный запах крови, не обижались, что их использовали как учебные пособия. Наоборот, выгоняли из дома молодняк, считая, что им такая практика тоже пойдет на пользу.

Риш с веселой злостью подумала, что здесь Алазару самое место. Хтон, продавший в дикие страны не один десяток скворгов, заслужил встретить свою старость среди них.

– Да лучше бы люди Ясвэла и дальше шутили над старыми предрассудками, – проворчал Савоор, выбросив испорченный платок в окно. Его тут же поймал очередной скворг и разорвал в клочья. – А я бы по ночам демонов гонял, а не следил, чтобы в Сонный квартал залетные не забрели. Утром падал бы в кровать без сил, а не разгонял по домам этих одурманенных. И почему Аррита меня до сих пор не бросила, с такой работой?

Ещё один скворг попытался залезть в коляску, но Риш ударила его в лоб, и ночной охотник отпрянул.

Несмотря на агрессию, для живых они были абсолютно безобидны. Сейчас их интересовали не люди, а коляска, гремевшая по мостовой, тем самым мешая охотиться. Скворги даже ящеров не трогали, отчаянно пытаясь остановить помеху. Живых они могли только вытащить наружу, тщательно обнюхать и бросить, потеряв интерес. Разве какой-то идиот сам полезет к ним драться.

– Тебе попался очень терпеливый и понимающий демон, – стерев пахнущую сиренью слизь, Риш откинулась на спинку лавки и прикрыла глаза.

В другое время они бы с напарником спокойно прогулялись Сонным кварталом пешком.

Может, встретили бы пару старых друзей. Те бы их вряд ли узнали, занятые выслеживанием демонов, но от встречи все равно бы потеплело на душе. Но дом Алазара находился в самом сердце квартала, а порталом туда было не переместиться. Пришлось рискнуть и за немалые деньги нанять коляску.

– Шутки о том, что мне стоит на ней жениться, давно устарели, Риш, – беззлобно фыркнул Савоор, выбив из окна ещё одного охотника.

Чернокнижница слабо улыбнулась. Аррита, демон напарника, ужасно злилась, что хозяин перестал брать её на работу. Даже сегодня, когда Савоор забежал домой переодеться, Аррита забралась Риш на руки и жаловалась, что хозяина без неё убьют. Но и пойти с ним она не может, потому что скворги не отличают хороших демонов от плохих.

Риш только слушала и с сочувствием кивала, в который раз гадая, как могли так привязаться друг к другу демоница и грауг. Более верной и надежной няньки, чем Аррита, не найти было во всем Городе. Она даже еду хозяину таскала в академию, из-за чего над граугом постоянно посмеивались, втайне завидуя такой дружбе.

Коляска остановилась, и возничий раздраженно ударил по стенке:

– Выметайтесь, уважаемые шасты. Дальше на своих двух доползете.

– И с чего он такой недружелюбный? – озорно сверкнул глазами напарник, первый выбравшись на улицу и подав руку Риш.

Чернокнижница обиженно фыркнула и сама спрыгнула на мостовую. Скворги, ещё мгновение назад яростно преследовавшиеся коляску, разбежались, сосредоточенно принюхиваясь к ночным запахам.

– Ну вот, а говорят, Андаунна облагораживает, – с наигранной обидой проворчал Савоор, кинув возничему пухлый кошель.

Тот скупо поблагодарил и взмахнул хлыстом. Мгновение – и коляска скрылась в ближайшем переулке, а за ней по пятам устремились несколько ночных охотников. Что ж, на ремонт бедняге должно хватить, грауг не скупился на плату.

– Не получилось из меня благородной найтин, – сухо бросила Риш.

Она рассеянным взглядом скользила по залитым светом улицам, но мыслями была далеко отсюда. В посольстве наисс, на другом конце Города. В небольшой комнате, где она набралась смелости и рассказала Джеду о сделке с Ясвэлом…

…Пристальный взгляд Джеда пронзал насквозь, заставлял Риш всем нутром чувствовать его боль.

– Ты могла просто сказать, – друг протянул руку, но тут же отдернул её, словно обжегся о плечо Ришалин. – Попросить, и я бы отпустил.

И что на это ответить? Потому что она – дура и жалеет, что поддалась той страсти? А ещё – эгоистка, которая не смогла отказаться от тех чувств, что дарил Джед? Ведь так приятно чувствовать себя желанной и защищенной. Но когда только берешь, ничего не отдавая взамен, рано или поздно перенасыщаешься. И остается только одно желание – сбежать как можно дальше.

Но слова будто застряли в горле. Риш было стыдно. Безумно стыдно, что после того, как наиссы покинули штаб защитников, она вернулась к Ясвэлу и заключила сделку, даже не посоветовавшись с Джедом. Возвращение на работу в обмен на свободу отца.

И самое мерзкое – друг не осуждал её. Не за сделку. А за то, что ей не хватило духу признаться, что не любит его как мужчину.

– Я боялась, что передумаю. Как много раз до этого. За последний год я со счета сбилась, сколько раз пыталась уйти.

– Это не оправдание, – Джед даже голос не повысил, но Риш дернулась, словно от хлесткой пощечины. – Мы договаривались быть честными друг с другом, ещё тогда, в школе, помнишь? Ты всегда была со мной в самые трудные дни, поддерживала, не позволяла сдаться…

И причинила столько боли. Если бы только время можно было обернуть вспять. Она бы все исправила. Объяснилась бы с другом сразу после той ночи, сказала, что не сдержала проклятый дар и что не сможет сделать его счастливым. Что на будущее у неё совсем иные планы, и Андаунне в них места нет.

Но смалодушничала. Побоялась сломать Джеда, и так разбитого исчезновением младшего брата. Потом ждала, когда Эстэн поправится. А потом… потом молчание настолько затянулось, что разорвать все безболезненно не получалось.

– А испытание спокойной жизнью не выдержала, – глухо произнесла Риш. – Прости. Я ужасный друг.

Она хотела, чтобы Джед что-то сделал. Накричал на неё. Разнес мебель каким-нибудь заклинанием. Но не держал эту боль в себе. Потому что в прошлый раз она выплеснулась созданием проклятия, которое пару дней назад убило шаста Лодтиса. Страшно представить, на что друг способен сейчас.

Но Джед только тихо бросил пару рубленых фраз:

– Я тоже, раз закрывал на все глаза. Прости и ты меня. Возвращайся домой, Риш. Я больше тебя не держу…

Последние слова Джеда ножом полоснули по сердцу. Будто отсекли что-то важное. Добили то, что месяцами разрушал яд недомолвок, притворства и лжи.

Но пути назад больше не было. Последний мост сожжен. И жалеть о содеянном было поздно.

– Вы все равно останетесь семьей, Риш, – ворвался в раздумья чернокнижницы уверенный голос грауга.

Ришалин подняла на напарника сухие глаза:

– Не после того, что я сделала. Он любил меня, Савоор.