— Думаешь, я ничего не понимаю и совсем не переживаю за твою тетю?

— Конечно, переживаешь. Просто ты не можешь в полной мере почувствовать то, что я сейчас переживаю.

— Но я могу представить!

— К тому же, ты не знаешь и половины того, что мне пришлось пережить за всю мою жизнь. Не знаешь, насколько сложной была моя жизнь.

— Да, возможно… Но…

— Тебе неизвестна вся история моей жизни. Ты не знаешь, что на самом деле я повидала гораздо больше, чем знают другие люди. Я редко говорю об этом с прессой, потому что не хочу вспоминать плохое. Но поверь, мне есть что рассказать. Я могу рассказать всему миру о тех душевных ранах, что до сих пор не зажили. Могу рассказать, как сильно события в моей жизни повлияли на меня в плохом смысле слова.

— А ты думаешь, у всех такая уж легкая и беззаботная жизнь? — удивляется Мэри-Элис. — Думаешь, у других людей нет своих проблем? Нет, Ракель! У них не меньше проблем, чем у тебя.

— Однако они не наносят другим такие душевные травмы, которые я получила еще в детские годы. Которые уже много лет негативно отражаются на моей жизни и напоминают о себе.

— Ну знаешь, в моей жизни тоже произошло кое-что, что также нанесло мне душевную травму. Бывали моменты, когда я впадала в отчаяние и не знала, что мне делать.

— Правда? — слегка округляет глаза Ракель.

— Да… — Мэри-Элис замолкает на пару секунд. — Например, один из самых сложных периодов в моей жизни наступил после развода моих родителей.

— Развода твоих родителей? — слегка хмурится Ракель.

— Они развелись, когда мне было десять. В один роковой день отец вернулся домой и сообщил, что встретил другую женщину и влюбился в нее. Сказал, что хочет жениться, и намерен подать на развод. Конечно, отец с матерью первое время спорили из-за этого. Мама недоумевала, почему так случилось, и что она сделала не так. А папа обвинял ее в том, что она совсем забыла о нем и буквально растворилась в заботе обо мне. Мол, он хотел внимания, любви и заботы, но ничего из этого не получил.

— Разве она и правда уделяла ему мало внимания?

— Конечно, мама готовила ему, стирала и гладила его вещи. Но все же она уделяла мне гораздо больше внимания.

— Понятно.

— Но как ни странно, мои родители развелись без скандалов и договорились обо всем мирным путем. Отец никогда не уклонялся от выплаты алиментов и каждый месяц передавал маме деньги. Правда, это были совсем небольшие суммы.

— Разве твоя мама простила твоего отца?

— Нет, не простила, — слабо качает головой Мэри-Элис. — Мама по-прежнему очень сильно обижена на папу за то, что он предпочел выбрать молодую девочку и бросить своих дочь и жену, с которой прожил в браке больше пятнадцати лет.

— И насколько я понимаю, ты осталась жить с ней?

— Да, я осталась жить с мамой. Отец оставил нам квартиру, которую они с мамой покупали еще в браке, а сам переехал к своей любовнице.

— А ты общаешься с ним?

— Нет, я до сих пор не общаюсь с отцом.

— Не простила?

— Можно сказать, что сказалось то, что мама до сих пор настраивает меня против него и против того, чтобы я общалась с ним. Ну а я особо и не хочу, если честно.

— Я так понимаю, ты тяжело пережила их развод?

— Да, мне было очень тяжело пережить их развод… — с грустью во взгляде признается Мэри-Элис. — Это была слишком крутая перемена в моей жизни: то папа был и каждый день возвращался домой с работы. То в один роковой день он неожиданно сообщил про другую женщину, собрал свои вещи и ушел из дома…

Мэри-Элис нервно сглатывает.

— Когда я это услышала, то весь вечер проревела в своей комнате и отказалась от еды, — признается Мэри-Элис. — А потом несколько дней не ходила в школу и отказывалась встречаться с друзьями. Они звонили, но я не брала трубку. А потом кое-что пришел ко мне домой, и я рассказала о том, что произошло в моей семье. Рассказала, что мои родители собрались разводиться из-за другой женщины. И мне оказали поддержку. А кое-кто поделился своим опытом, полученный после развода родителей, и помог мне постепенно прийти в себя.

— Понимаю… — Ракель на секунду опускает грустный взгляд на свои руки. — Мои родители тоже развелись незадолго до своей смерти. Хотя тогда я об этом не знала…

— О том, что они погибли или о том, что они разводятся? — уточняет Мэри-Элис.

— Мои родственники до последнего скрывали от меня то, что они погибли и собирались разводиться. До тех пор, пока однажды я не услышала, как мой дедушка сидел в своей комнате и сказал об этом, рассматривая фотографии моих мамы с папой.

— Представляю, каким это было для тебя шоком.

— Огромным шоком. Я тогда сильно обиделась на дедушку за то, что он скрыл от меня правду, и долго с ним не разговаривала. Обиделась из-за того, что пытался придумать какие-то отговорки даже тогда, когда я… Так сказать… Поймала его с поличным. Было обидно, что он воспринимал меня маленьким ребенком, которому все надо очень осторожно объяснять и даже лгать. Хотя я уже тогда понимала, что такое смерть, и что такое развод.

— Тебе было намного сложнее, чем мне. Ведь мои родители не погибли. Они просто развелись. Хотя для меня это тоже казалось огромной трагедией. Я… Привыкла к тому, что у меня были и мама, и папа. А тут вдруг бац — и как гром среди ясного неба! Отец приходит домой и говорит о желании развестись и жениться на своей любовнице, с которой тайком встречался несколько месяцев.

— А сейчас ты уже смирилась с этим? Или ты по-прежнему страдаешь?

— Нет, сейчас я воспринимаю это гораздо спокойнее. Хотя мне по-прежнему грустно от того, что моя семья сейчас неполная. — Мэри-Элис с грустью во взгляде слабо качает головой. — Все-таки я хотела, чтобы у нас была большая дружная семья. Глядя на тех, чьи отцы и матери не разведены, я, если честно, немножко завидую им.

— Понимаю, — тихо произносит Ракель.

— К тому же, многие смеялись надо мной из-за того, что я расту без отца.

— Над тобой смеялись?

— Да. Это также было еще одной причиной, почему мне было тяжело пережить развод родителей.

— Надо мной тоже смеялись… — Ракель переводит грустный взгляд на свои руки. — Из-за того, что у меня вообще нет родителей. Называли меня жалкой сиротой…

— Только