Александр I написал адмиралу Чичагову, что думать о наступлении на Константинополь преждевременно, надо сначала победить Наполеона.

Войска Наполеона вторглись в пределы России 12 июня 1812 года. По одним сводкам их было около 500 тысяч человек, по другим – их было чуть больше 200 тысяч. 160 тысяч русских солдат и офицеров встретили их на границе России.

В этот вечер император Александр присутствовал на бале, который устроили в его честь его генерал-адъютанты. Министр полиции Балашов во время бала подошел к императору и шепнул, что французы начали переправу через Неман. Император пробыл на бале еще час, а потом удалился, чтобы оставшуюся часть ночи провести в работе, отдавая первые приказы по армии: корпусам 1-й армии отступить к Свенцянам, Платову – ударить во фланг неприятелю, князю Багратиону – поддержать Платова. В приказе нашим армиям император подчеркнул: «Я с вами». А в приказе фельдмаршалу графу Салтыкову император Александр писал:

«Граф Николай Иванович!

Французские войска вошли в пределы нашей Империи. Самое вероломное нападение было возмездие за строгое наблюдение союза. Я для сохранения мира истощил все средства, совместные с достоинством Престола и пользою моего народа. Все старания мои были безуспешны…»

13 июня император Александр приказал генерал-адъютанту Балашову явиться к 10 часам вечера и, как только он явился, спросил его:

– Ты верно не знаешь, зачем я тебя позвал. Я намерен тебя послать к императору Наполеону. Я сейчас получил донесение из Петербурга, что нашему Министерству иностранных дел прислана нота от французского посольства, в которой изъяснено, что как наш посол в Париже князь Куракин неотступно требовал, два раза в один день, паспортов из Франции, то это принимается за разрыв и повелевается и равномерно и графу Лористону просить паспортов и ехать из России… Я не ожидаю от сей посылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы. Письмо Наполеону я сейчас напишу. Далеко не уходите.

Во втором часу ночи, как свидетельствуют источники, император Александр снова вызвал Балашова и прочитал ему только что написанное письмо к Наполеону: «Государь, мой брат! Вчера дошло до моего сведения, что, несмотря на добросовестность, с которою я исполняю все мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, Ваши войска перешли русские границы. Сейчас я получил из Петербурга ноту, которою, по поводу этого вторжения, граф Лористон извещает меня, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною с того времени, как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, по которым герцог Бассано отказывал ему в выдаче паспортов, никогда бы меня не заставили предполагать, чтобы этот поступок мог послужить предлогом к вторжению. Действительно, мой посланник не имел на это от меня повеления, как он и сам заявил, и лишь только я узнал о его поступке, то немедленно выразил ему мое неодобрение и поручил по-прежнему исполнять возложенные на него обязанности. Если Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из-за такого недоразумения и согласитесь вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами сделается возможным. В противном же случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не вызвано с моей стороны. Вашему Величеству представляется еще возможность избавить человечество от бедствий новой войны».

Вручив Балашову собственноручное письмо Наполеону, император Александр сказал:

– Если Наполеон намерен вступить в переговоры, то они могут сейчас начаться, с одним условием, но непреложным, чтобы армии его вышли за границу. В противном же случае император Александр дает слово, покуда хотя один вооруженный француз будет в России, не говорить и не принять ни одного слова о мире.

Генерал Балашов отправился в лагерь наполеоновских войск. Не сразу он увиделся с Наполеоном, сначала побеседовал с маршалом Даву, потом с неаполитанским королем маршалом Мюратом и, наконец, 19 июня 1812 года, с императором Наполеоном.

«Войдя в его кабинет, Балашов увидел, что это была та же самая комната, из которой пять дней тому назад император Александр отправил его с письмом к Наполеону. Для этой-то выходки и задерживали несколько дней Балашова» (Попов. Т. 2. С. 236).

Во время обеда, на котором присутствовали Наполеон, Бертье, Бесиер, Коленкур и Балашов, Наполеон неожиданно спросил:

– Мне сказывали, будто Александр принял начальство над армией. К чему это? Война – мое ремесло, я привык к нему. Император Александр должен царствовать, а не командовать войсками. Напрасно берет он на себя такую ответственность.

Наполеон отпустил Балашова, заявив, что в продолжение дня приготовит ответ на письмо императора Александра.

Вскоре Балашов благополучно вернулся в свой лагерь и вручил письмо Александру I.

(Запись Балашова частично опубликована в монографии: Богданович М. История царствования императора Александра I и России в его время. Т. 3. С. 214–215.)

Пребывая в главной квартире, император Александр почувствовал какую-то неловкость при обсуждении планов дальнейших операций. Барклай де Толли и другие генералы смутились, когда, обсуждая план, неожиданно вмешался император Александр. Но все промолчали. А Шишков и Балашов обратились к Аракчееву с просьбой подписать прошение к императору, в котором излагалась покорнейшая просьба послушаться Наполеона: император Александр «должен царствовать, а не командовать войсками». Сначала Аракчеев не хотел вмешиваться, а потом, подписав, с утренней почтой передал императору. Как свидетельствуют источники, император Александр на следующий день сказал Аракчееву:

– Я прочитал вашу бумагу – и уехал в штаб-квартиру, где расположилась императорская гвардия и куда велено отступать 1-й армии. Вернувшись после разговора с главнокомандующим армией, император Александр сообщил, что вскоре уезжает в Москву. Приехав затем в Петербург, в котором кипели страсти по поводу смены главнокомандующего русской армией, получил письмо и от великой княгини Екатерины Павловны: «Бога ради, не пытайся командовать сам. Нам нужен вождь, в которого войска немедленно поверят, а ты вовсе не вдохновляешь!» (Дженкинс М. Аракчеев. М., 2004. С. 136). Чаще всего называли имя Кутузова, который командовал лишь санкт-петербургским народным ополчением. Но вспоминали его как ученика фельдмаршала Румянцева, как сподвижника Суворова, как героического участника великих побед русской армии.

По дороге в Петербург в городе Великие Луки граф Румянцев 8 июля 1812 года заключил мирный договор с испанским поверенным в делах в Петербурге доном Франциско Зеа-Бермудецем. Перегруженность в работе сказалась на здоровье: почувствовал глухоту, черты лица его несколько исказились. Но в Петербурге он быстро пришел в себя. Появление графа Румянцева при дворе доставило удовольствие противостоящей ему партии. Поэтесса Анна Бунина вспоминала, что Румянцева при дворе ненавидели и презирали до такой степени,