– Мало ли с чего седеют, – решительно прервала разговор Мамми. – Давайте миски, мяса положу.

На этот раз молчание установилось надолго.

Робко вошла и присела у края стола Молли. Поставив локти на стол, оперлась на кулачки подбородком и смотрела, как они сосредоточенно едят. Мамми, скрестив на груди руки, удовлетворённо созерцала эту картину. И в довершение всего поставила перед ними кружки с кофе, и каждому ещё по круглой, чуть ли не с кружку булке.

– Вы бы почаще приезжали, парни. – Стеф, отдуваясь, откинулся от стола. – Без вас она нас так не кормит.

– Трепач, – одобрительно вздохнула Мамми, собирая посуду.

– Так в котельной только с движком поговоришь, Мамми, – засмеялся Стеф. – Человеку на что язык даден?

Эркин уже открыл было рот для ответа, но вовремя осёкся и затрясся от сдерживаемого смеха. Андрей покосился на него, что-то сообразил и заржал над невысказанной, но понятной шуткой. Мамми грозно взмахнула висевшим у неё на плече полотенцем.

– А ну, валите все отсюдова! Молли, собери им ихнее. Ишь налопались, себя не помнят.

Солнце уже садилось, когда они распределили вьюки и выехали из имения.

Когда постройки скрылись за деревьями, Эркин заботливо спросил Андрея.

– Не растрясёт тебя после такого? А то остался бы на ночь. Отдохнул. В постельке под одеялком. А утром бы поехал. Как тогда, перед выгоном.

Андрей, беззвучно открывавший и закрывавший рот во время этой тирады, на последних словах пришёл в себя и с боевым воплем кинулся на Эркина. Но Резеда уже неслась во весь опор, и более тяжёлый Огонёк отставал.

– Я т-тебя!.. – орал, захлёбываясь ветром и смехом, Андрей.

Эркин, лёжа на гриве Резеды, отругивался на ходу.

Наконец, Эркин отсмеялся, придержал Резеду, и Андрей смог его догнать и пристроиться рядом.

– Язва ты!

– Ага, – согласился Эркин. – Но уж больно вы с ней подставляетесь, ну, никак не удержаться.

– У меня и было-то с ней один раз, а ты всё лето язвишь. И другие… – Андрей обиженно шмыгнул носом. – Ну, кому какое дело до этого?

– Да никому и нет дела, – Эркин похлопал Резеду по шее. – Просто… просто сейчас об этом можно шутить. Ни тебе, ни ей вреда от этого нет.

– Эт-то как? – озадаченно спросил Андрей.

– Ну, раньше…ты свободный, она рабыня, это как хозяин её посмотрит. Разрешит тебе чего или нет. Может, выкупить даст, или так отдаст даже за ребёнка, у рабыни ребёнок всегда раб, или на время, ну, в аренду сдаст. Наоборот если, это хуже.

– Наоборот это?..

– Ну да. Она свободная, он раб. Тут… она расу теряет, раб за посягательство на честь… ну, тут ему такую казнь придумают, что пожалеет, что вообще родился. И оба когда рабы… тут хозяин решает. Но понимаешь, не положено рабу по своему выбору. Если ловили кого на том, что сами захотели, сами решили… Оба виноваты, обоим и отвечать… а как? Так, чтоб остальные тоже… прочувствовали.

– Ни хрена себе, – Андрей сплюнул и выругался.

– А сейчас что? – Эркин усмехнулся. – Да и белого в тебе не видят, вот и зубоскалят свободно. Да и если б видели, ты мужчина, так что не страшно. А наоборот…

– Ты заткнёшься? – тихо спросил Андрей.

Но Эркин уже сам жалел, что завёл об этом речь. Зацарапало внутри, всплыл страх за Женю, Алису.

– Ладно, – тряхнул он головой. – Заткнулся. Давай прибавим.

– Давай, – согласился Андрей.

Солнце уже садилось, и долины между холмами затягивала тьма, но, поднимаясь на холмы, они ещё видели красный, уже не режущий глаза диск.

– Эркин.

– Ну?

– Ты чего там, ну после душа, обещал объяснить?

– А-а! – не сразу вспомнил Эркин. – Это в Паласе когда, то после душа нам давали кремы, смазываться. Видишь, кожа шершавая. Обветрилась. А мы должны были гладкими быть. После мытья кожа как стягивается, заметил?

– Д-да, – неуверенно ответил Андрей.

– Ну вот. А промажешься, кожа разглаживается, делается такой… упругой. И пахнет от тебя… по-особому. Нас в распределителях по коже узнавали. По запаху. По рукам.

– А… а сейчас… тебе нужно… ты хочешь?

– Я не хочу, чтобы меня узнавали, – усмехнулся Эркин. – Но… я не знаю, как объяснить, но я так привык к этому. Понимаешь, мы… мы заботились о себе, о теле, о коже… иначе не выжить. Но… но не только поэтому… я, когда в имении был, никак не мог привыкнуть, что раз в неделю только… и то… Со всеми я ходить не мог, лезли. Только голову намылю, хватают… больно, а вслепую тяжело отбиваться. А раскроешь глаза, так рабское мыло едкое, потом промываешь, всё равно режет. После всех если идти, так, то воду вырубят, надзиратель ждать не будет, пока помоешься. Воду надзиратель включал. То мыла не достанется. То ещё что… А на скотной и не умоешься толком. Так, если из поилки зачерпнёшь или, когда полы моешь, – он негромко засмеялся.

– Ты чего?

– Вспомнил. Когда Свободу нам объявили, кто куда, кто чего хватал, а я, – Эркин снова засмеялся, – я в ванную хозяйскую попёрся. Думал, отведу душу. Да опоздал. Там уже всё побито было. Ещё порежешься к чёрту… Ну ладно, приедем скоро. Давай языки подвязывать.

Успокоившиеся бычки медленно двигались по лощине. Фредди и Джонатан следовали за ними. Лошадь Нэтти была привязана к седлу Джонатана.

– Чья лошадь?

– Моя, – Джонатан улыбнулся. – Я купил её неделю назад у Перкинса. И вчера забрал.

– Верняк, – кивнул Фредди. – Теперь в имение?

– Да, надо разобраться.

– Завернём в лагерь, выпьем кофе и вперёд.

– Кофе? – удивился Джонатан.

– Я сказал парням, что ты можешь завернуть. Они, – Фредди насмешливо хмыкнул, – беспокоились, управлюсь ли я один.

Джонатан расхохотался.

– Неужели всерьёз?!

– Я не уточнял. Спорим, они всё приготовили.

– С тобой не спорю, – ухмыльнулся Джонатан.

– Давай, Джонни. Если их ещё нет, дождись. Думаю, – Фредди посмотрел на небо, – думаю, они скоро будут. Я погоню сейчас на ночёвку. Уложу и подъеду.

– Ты уверен, что без сигнала они не пойдут к стаду?

– Ты тоже уверен.

Джонатан с улыбкой хлопнул его по плечу.

– Ладно, Фредди. Сейчас их уложим и тогда к костру.

Фредди молча кивнул.

Эркин и Андрей успели спешиться и ещё отвязывали вьюки, когда с другой стороны подъехали Джонатан и Фредди.

– Привет, парни! – Джонатан с улыбкой оглядывал стоянку, пока Фредди привязывал обоих коней к дереву.

– Добрый день, сэр, – Эркин отбросил вьюки к общей куче и подошёл к костру, ответив на молчаливый кивок Фредди таким же кивком.

Андрей расседлал и отпустил лошадей, и тоже подошёл к костру, кивнул Фредди и поздоровался с Джонатаном. Эркин уже наладил костёр,