Он тяжело вздохнул. Сказать правду невозможно. Солгать –глупо, она все равно уже знает правду. Нужно что-то отвечать.

– Я не имею никакого отношения ни к смерти ЙозасаМинкявичуса, ни к болезни его жены, – глухо ответил Тимур, – мы ужеговорили на эту тему. Давай прекратим этот ненужный разговор.

– Ненужный? – сорвалась она на крик. – Может, ты всвоей академии не преподаешь, а готовишь яды? Или учишь студентов, как им лучшеубивать людей? Убивать всех, кто не согласен с вами и с вашими методами? Чем тызанимаешься в своей академии? Я до сих пор не знаю почему ты снова вернулся ксвоей прежней работе.

– Давай не будем обсуждать мои служебные дела дома, – предложилКараев. – В конце концов, я не обсуждаю твои новые разработки и не даютебе советов, как сделать их лучше. У каждого своя работа~

– Это работа? – не поверила она. – Что тыговоришь? Ты вообще слышишь, что именно ты говоришь? Твоя работа находить иубивать людей? Я не знаю, что вы там придумали, но Минкявичус умер через двенедели, а Линда заболела. И я понимаю, что это следствие нашего визита воФлоренцию. Скажи, как мне жить? Что мне делать? Неужели ты не понимаешь разницумежду моей работой и своей? И не слышишь, что именно ты говоришь?

Тимур поднялся. Он не знал, что именно ему следует отвечать.Привыкший за многие годы одиночества после своего развода с женой ни перед кеми никогда дома не отчитываться, он чувствовал, что теряется, не зная, как себявести. Спорить с Элиной ему не хотелось, лгать уже не имело смысла, дажемолчание в данном случае не спасало.

– Ты не хочешь мне ничего сказать? – спросила она.

Он молчал.

– Или не можешь? – Было заметно, как она волнуется.

Он по-прежнему молчал.

– В данном случае молчание тоже ответ, – сказала, ужене скрывая своего состояния Элина, – и ответ слишком убедительный.

Караев подошел к окну. Он решил, что будет молчать до конца.И это стало его ошибкой. Он услышал, как она быстро вышла. Ее торопливые шагипо комнатам. Лязг ключей. И затем резкий стук входной двери. Он обернулся. Вквартире было непривычно пусто. Он вышел в холл. На телефонном столике лежаливторые ключи, которые она бросила, перед тем как выйти и хлопнуть дверью. Оннахмурился. Прошел в спальную. Она забрал свой чемодан и часть своих личныхвещей. Он сел на кровать. Как глупо все получилось. Тогда во Флоренции он думалпрежде всего о том, как уберечь Элину, как спасти любимую женщину. А теперьполучалось, что он фактически подставил сам себя. Он сидел на кровати, чувствуясвою опустошенность и одиночество. Он вдруг поймал себя на мысли, что не хочетбежать за ней, не желает долгих объяснений, не может ничего объяснить Элине.Чувство подавленности и усталости овладели им. Может, сказывалась напряженнаяработа последних дней. Или, как умный человек, он понимал, что ничего в данномслучае объяснить просто невозможно. И поэтому он сидел на кровати и не пыталсядогнать ее. Так продолжалось около часа. Затем он собрал посуду на кухне, убравее в посудомоечную машину, вылил оставшееся вино из бокалов в раковину, убралбутылку в холодильник. Принял душ и отправился спать. А утром он поехал наработу, постаравшись не вспоминать о том, что сегодня они должны былиотправиться с Элиной в загс. Он собирался ей позвонить. Но в этот день он ей непозвонил. И не позвонил на следующий. Сказывалось напряжение их поисков. Крометого, он по-прежнему не знал, что ей сказать. Он решил переждать, чтобыобъясниться немного позже, когда она успокоится.

На этот раз Виктор Витовченко приехал на встречу с Ланьелемк новому зданию галереи «Тайт», находившемуся напротив собора Святого Павла,расположенного на другом берегу Темзы. Здание из красного кирпича уже былодостаточно известно в столице Великобритании. Ланьель ждал его возле галереи.Он неторопливо ходил взад и вперед, лихорадочно посматривая на часы. Наконец,увидев Витовченко, бросился к нему.

– Добрый день, – радостно приветствовал егофранцуз, – на этот раз опоздали именно вы.

– Я искал деньги, – коротко отрезал Витовченко. –Вы принесли досье?

– Конечно. Мне пришлось даже слетать в Рим. Абсолютно дикиерасходы. Вы даже не можете себе представить. Во Франции такого просто не можетбыть. На каждом шагу с меня требовали деньги. Просто кошмар.

– Так вы привезли досье?

– Разумеется. Что иначе я делал в Риме? Он там достаточнопопулярный человек, был финансовым советником некоторых известных политиков. Нооб этом я знал и раньше. Не забывайте, что это я вас познакомил с синьором Альтафини.

– Я это всегда помню. Где досье?

– Оставил в книжном магазине, – показал на новое зданиегалереи Ланьель, – там работаем моя знакомая, и я попросил ее спрятать моюпапку. В конце концов, нужно быть осторожным, когда речь идет о такой суммеденег.

– Вы мне не доверяете? – понял Витовченко. – Высчитали, что я могу забрать вашу папку и сбежать?

– Нет. Нет, нет. Но о нашей сделке могли узнать другие люди.Никто не может гарантировать, что у вас нет врагов в Лондоне, мистерВитовченко. Учитывая вашу прежнюю профессию~

– Ясно, – зло кивнул Витовченко, – вы считаете,что мы все либо бандиты, либо бывшие агенты КГБ. Так точнее?

– Во всяком случае, среди вас есть бывшие сотрудники КГБ имного людей из криминальных кругов, – извиняющимся тоном заметил Ланьель. –Я не хочу вас обидеть~

– Хватит. Пойдемте за этим досье.

– Вы не могли бы немного поднять мой гонорар? –осведомился Ланьель. – Учитывая мои расходы, я почти ничего не заработаю.Даже потеряю. Только перелет и проживание отняли несколько тысяч долларов. А навзятки пришлось потратить просто огромные суммы.

– Никаких прибавок, – разозлился Витовченко, – гдедосье этого итальянца?

– Сейчас принесу, – ответил Ланьель. – Но сначаладеньги. Мои деньги. И желательно наличными.

– Вот вам две тысячи долларов, – достал пачку банкнотВитовченко. – Остальное получите, когда принесете папку. Только быстрее,чтобы я не долго вас ждал. Иначе ваши сомнения насчет меня и моих друзей могутобернуться очень неприятной правдой.

– Не нужно мне угрожать, – попросил Ланьель. Он взялденьги, пересчитал их, положил в карман и, повернувшись, медленно пошел всторону галереи. Витовченко ждал довольно долго, минут пятнадцать. Он уже решилтоже двинуться к зданию, когда увидел выходившего Ланьеля. В руках у француза быладовольно объемная папка, которой он победно размахивал. Витовченко огляделся посторонам. В это время у здания галереи было не так много людей. Книжный магазинзанимал почти весь первый этаж, и, чтобы выйти из нового здания галереи, нужнобыло пройти через этот магазин.

Ланьель подошел к нему и протянул папку.