подсказал. – После чего перезапустите статус-контроль с пометкой о деформации основы. И выставите боты по визиру.

Оператор смотрел на него в ожидании. Теон закатил глаза и вздохнул:

– Действуйте!

Оператор отвернулся к монитору, сделал повторное поднятие карты и переставил боты. Серебристые огоньки, будто жучки, передвинулись по корпусу и замерли на точках изломов. Поврежденный пассажирский лайнер «Амадея» оказался опутан серебристыми нитями, будто паутиной. Красивое и одновременно печальное зрелище – сейчас по команде оператора они внедряться в нейросеть корабля, зафиксируют последние минуты жизни корабля и воссоздадут картину крушения. Криминальная полиция могла бы не заниматься этим делом – обычно все происшествия на транспорте сперва отрабатывались Транспортной полицией, если бы не количество жертв. Хотя версий технического сбоя и ошибки пилотирования, конечно, никто не снимал.

– Не забудьте поставить отметку о свободной трансформации сетки корректур.

Теон вздохнул и отошел от монитора к центральному пульту. Оператор ввел финальную команду, включил обратный отсчет:

– Готовность фиксировать результаты моделирования, три… два… один…

Тиль Теон напомнил:

– Подготовьте наложение данных дешифровки бортовых накопителей на полученные результаты моделирования.

На главном мониторе появились две кривые линии загрузки: синяя показывала данные эксплуатационного регистратора, красная – аварийного. К ним присоединилась третья, которую сейчас получали наноботы. Пассажирский лайнер «Амадея» был готов предоставить все данные о своем крушении.

– Запись комплексного моделирования включена, – сообщил оператор.

Сработали датчики бортовых самописцев, синхронизируя время. Все три линии загрузки сошлись в одной точке и совместились.

Теперь следственная группа могла видеть, что произошло на борту «Амадеи».

Под куполом операционного зала фрегата Управления сопровождения следственных действий «Тольда» раздались голоса погибшей команды «Амадеи».

– Курсоуказатели в норме, вижу навигационные вехи, – глухой, немного сиплый голос. Теон догадался – старпом Бакланов, землянин, сорок восемь лет, навигационный стаж пятнадцать лет.

– Добро́… Пассажирский лайнер 78-2-Амадея готов к транзакции, – сообщил другой голос по переговорному устройству, очевидно, капитан Васильев. – Курс два ноля семерка АМП, сообщение: станция «Барракуда» – Хронос, система Медузы.

Щелкнул переключатель ретранслятора, в рубке к голосам экипажа добавился голос диспетчера:

– Вижу вас, борт 78-2-Амадея. Формирую сигнатуру… Принимайте.

– Принято… Старший помощник, импульс на старт, – скомандовал капитан корабля.

– Есть импульс на старт, – отозвался старпом. – Готовность пять, четыре, три, два, один… Пуск.

Рядовые переговоры, датчики движения, телеметрия – все показания в «зеленой» зоне, криминалисты «Тольды» не фиксировали ни единой ошибки.

На мониторе оживший лайнер зажегся проблесковыми маячками, двигатели движения окрасились алым, «Амадея» дернулась вперед, навстречу распахнувшемуся транзакционному окну – белесому облаку, сформированному импульсами вехово́го буя́, оставляя за собой вытянутое кварк-глюонное облако.

– В добрый путь, – дежурно пожелал оператор диспетчерской и отключился.

– К чёрту, – отозвался капитан и усмехнулся. – Михалыч, партейку в шахматы разомнем, пока туристы на Хроносе барахтаются?

– А то… Но имей ввиду, я тебя сделаю… – голос старпома Бакланова.

Капитан рассмеялся:

– Ты так каждый раз говоришь.

Бытовой расслабленный разговор. Они не видели ничего особенно в формирующемся окне.

И тут:

– Какую-то странную сигнатуру нам подгрузили, – голос Бакланова.

Тиль Теон бросил взгляд на данные бортового самописца: кодировка, заложенная в маршрут движения, колебалась, то приближаясь к «красной» зоне, то снова спускаясь в «желтую». По внутренней связи связался с бригадой оперативников:

– Кто из диспетчеров работал с «Амадеей» в тот вечер? Найдите его…

Он снова обратился в слух.

– А что не так? – напряженный голос капитана.

– Кодировка транзакции мечется, то восемнадцать, то семерка, то опять восемнадцать…

Капитан рассеянно отозвался:

– Медуза – это вроде восемнадцать…

Бакланов озадаченно проговорил:

– Ну так и я о том… Запросим уточнение?

Мгновение тишины, капитан принимал решение. Теон затаился: от решения капитана в таких ситуациях зависит судьба корабля. По инструкции он должен был отменить переход и запросить уточнение.

– Нет. – Теон поморщился от досады. – Держи нужный код вручную.

Решение не противоречило инструкциям, и Теон понимал, чем руководствовался капитан – у него на борту тысяча туристов. Пропустить свое окно – это объясняться с тысячей человек, это писать рапорты начальству для разборок с турфирмами. Это еще и ожидание на орбите Хроноса. Масса головной боли, которую каждый капитан хочет избежать. Держать вручную кодировку можно – это переключить на ручной ход бортовой компьютер и удерживать джойстик на нужной отметке. Задача нехитрая. Хоть и опасная подключением человеческого фактора, который, помноженный на космические риски, мог сыграть злую шутку.

– Есть держать вручную, капитан… Гарал, бери контроль за транзакцией, – скомандовал навигаторской группе.

«Амадея» была лайнером на аппаратном управлении, нейросвязь использовали как вспомогательную, а в злополучном рейсе на Хронос системы Медуза навигатор-сенсоид и вовсе на борту отсутствовал. Сейчас «Амадея» шла по визирам и заданным диспетчерами координатам.

Тиль Теон видел на мониторе, как визиры зафиксировали вход корабля в транзакционное окно – на мгновение изображение подернулось пленкой и будто бы «поплыло», но вот уже четкость изображения восстановилась, можно было видеть серебристые импульсы, которые нитями окутывали корпус корабля, увлекая его в транзакционный коридор.

– Семь… Сигнатура семь, – незнакомый голос, зафиксированный бортовым регистратором. – Мы сместились внутри транзакционного коридора.

– Переходи на ручное управление, – снова хриплый голос старпома. – Удерживай.

– Илья, куда нас выведет «семерка»? – голос капитана, адресованный, очевидно, навигатору-картографу.

– Сектор 105, зона воздействия пульсара Исида, ищу привязку…

– Давай, давай, Илья, ищи шустрее. Полный набор на борту – старики, беременные, дети… Черт подери этих диспетчеров.

– Не, это веха сбои́т, – отозвался картограф. – С сигнатурой все норм.

– Все норм, – передразнил его капитан. – Объясни это потом тысячи пассажирам, которые вместо кувыркания на временны́х аномалиях Хроноса, окажутся у черта на куличках… Ты, кстати, нашел, где именно?

– Выход из транзакции, – сообщил старпом напряженно. – Две минуты сорок секунд…

– Неслабо нас размотало, – вздохнул капитан. – Хорошо бы топлива хватило на обратную дорогу.

Вспышка – внезапная. Теон, даже зная о том, что она сейчас будет, все равно вздрогнул от неожиданности и протер глаза. Визиры окрасились алым, голоса людей перекрыл звук сирены. Телеметрия резко вышла в красный сектор, от резкого перепада давления и гравитационного скачка команда почти мгновенно потеряла сознание, оставив в решающий момент судно без управления. Система жизнеобеспечения отключалась целыми секторами, пока не сконцентрировалась на нескольких жилых отсеках. Тиль Теон ждал расшифровки.

– Выглядит так, что они отклонились от курса и вышли на неустановленной точке, где столкнулись с гравитационной аномалией, – предположил оператор. – Потеряв управление, столкнулся с небесным телом. Это могла быть комета или астероид, технический сбой на уровне диспетчерской, который усугубился гравитационной аномалией.

Тиль Теон посмотрел на него, будто увидел впервые. Процедил:

– Мы с вами, корнет, не в угадайку играем, а устанавливаем причину гибели более тысячи человек. А ваше предположение может помешать вам быть объективным, – снова повернувшись к монитору, он пробормотал: – Наш мозг так устроен: придумав что-то, мы подстраиваем реальность под эту идею, игнорируя одни факты и придавая слишком большое значение другим. А наша с вами задача, корнет, делать объективные выводы и предположения только тогда, когда в наших руках будет достаточно фактов.

«Но в целом вынужден согласиться с корнетом, – отметил про себя. – Только откуда на выверенной вехе появилась неустановленная гравитационная аномалия?»

«Амадея» теперь выглядела именно так, каким лайнер обнаружила ремонтная бригада, прибывшая проверить вышедший из строя веховой буй. Согласно бортовому журналу на лайнере было тысяча шесть человек пассажиров и семь членов экипажа. Удар пришелся на носовую часть корабля – команда погибла практически мгновенно. Пассажиры, находившиеся во время транзакции в транспортировочных капсулах, имели бы шансы выжить: их модули были оборудованы самостоятельными контурами безопасности и независимой системой жизнеобеспечения. Но жилой сектор оказался вскрыт – это уже установили оперативники «Тольды», прибывшие по вызову рембригады и первыми осмотревшие лайнер.

Из тысячи шести пассажиров на момент осмотра оперативниками в транспортировочных капсулах остались двести четыре. Они оказались заперты в аварийном блоке: переборки были повреждены взрывом и не открылись. Все двести четыре прожили еще шестеро суток, прежде чем закончилась энергия резервного генератора и их капсулы отключились от системы жизнеобеспечения. Остальные восемьсот два были принудительно выведены из сна и покинули терпящий бедствие лайнер на аварийных шлюпках.

И тут возникало сразу несколько вопросов. Кто их разбудил? Кто-то из членов экипажа выжил? Рубку практически срезало взрывом, всех, кто в ней находился, отнесло в открытый космос. Мог кто-то покинуть рубку незадолго до аварии? Они слышали голоса старпома, капитана,