— Не многовато ли вас, чтецов? — досадливо поинтересовался КэБ. — У нас с диссертациями всегда знакомятся два человека. Что-то изменилось?

— А теперь их будет четыре, — с вызовом ответил Коромыслов.

— В связи с чем такой небывалый интерес? Ты все годы, пока учился Авдеев, нахваливал его, а теперь засомневался, что ли?

— Твой Максим — молодой да ранний! По-моему, просто выскочка!

Хабаров с недоумением посмотрел на заведующего.

— Саш, ты что, ревнуешь к его успехам? Парень три года пахал, как раб на галерах. Извини за плагиат, но иначе не скажешь! А потом, ты включил в состав рецензентов Эфирову. Знаешь, что я с ней на ножах, зачем это делать, а? Она запросто отыграется на парне! Он этого явно не заслуживает.

— Кир, у тебя слишком много вопросов, не находишь? Лучше поищи объяснение в своем поведении.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, хотя бы твое выдвижение в ректоры. Уж не знаю, что ты надумал на самом деле, но твои претензии на руководство университетом наивны, если не смехотворны!

— А, понятно, откуда ветер дует! Вы мне мстите, что ли? А диссертация Максима всего лишь удобный повод?

— Ну, почему мстим? Просто ставим на место. — Коромыслов неприязненно улыбнулся. — У меня возникли сложности с деканом — и это накануне истечения срока моего контракта в должности заведующего. Для полной ясности скажу прямо — повинен в этом ты! Декан твердит, что Хабаров бездельничает, занимается каким-то расследованием. А я, по ее мнению, снисходителен к твоим проделкам.

— Занятия я веду согласно учебной нагрузке, а расследование — мое личное дело. Им я занимаюсь в свободное от работы время. — Кирилл Борисович стал закипать, но вовремя остановился. — Хорошо, — заключил он сдержанно, — пусть будет по-твоему. Где наша не пропадала…

Словом, кафедральные дела расклеились, а частный сыск не задался.

Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Хабаров приступил к поиску ветеринара. Нашел телефоны клиник, адреса которых находились в относительной близости от дома Каретной. Услышав после пары звонков категоричный ответ «Справок не даем», он решил наведаться в одну из них лично. То, что он увидел, отбило у него всякую охоту выяснять что-то вообще. К окошку регистрации было не протолкнуться, в холле и коридоре толпились взвинченные люди со своими не менее возбужденными питомцами. Причиной общего беспокойства явился пушистый енот, на которого дружно шипели коты и лаяли собаки. Симпатичный зверек, которого хозяйка держала на поводке, в страхе забился под стул и ощетинился острыми когтями. Своим воинственным видом он показывал: «Не подходи, убью!»

Голоса людей вперемежку с собачьим лаем и испуганными криками невесть откуда взявшегося попугая в клетке заставили Кирилла Борисовича быстро ретироваться из клиники. В сравнении со зверинцем уличный шум с гудками автомобильных клаксонов и звуками находившейся рядом стройки показался ему приятной музыкой.

— Нет, так дело не пойдет, — буркнул КэБ себе под нос, — надо искать помощи у старшего следователя Дымова.

Кирилла Борисовича ко всему прочему терзали угрызения совести оттого, что он утаил от майора добытые улики. Ну, ладно календарный листок с пометками — тот ему добровольно отдал Рассказов, а вот ежедневник он заполучил способом, в котором профессору было стыдно признаться. А ведь именно из заметок Каретной стало известно о ее планах отвести собаку к ветеринару, самостоятельные поиски которого ни к чему не привели.

Нет, со старшим следователем следовало поговорить начистоту, в конце концов, они союзники, а не конкуренты. Кирилл Борисович принял твердое решение явиться к Дымову «с повинной». Но не с пустыми руками, а с заслуживающей внимания информацией.

Увы, ее пока не было. Выручил Авдеев. Он-таки дозвонился до барона, и тот пообещал принять его на следующий день у себя в таборе. Об этом Макс доложил Кириллу Борисовичу, снабдив свой рассказ массой никчемных подробностей.

— Шеф, я не сидел сложа руки. Искал Снежану Лольевну Бурекони в Интернете. Забил ее данные в поисковик. И что вы думаете? Кого он мне выдал?

— Кого же?

— Снежану Денисовну — героиню скетчей из «Нашей Раши». Ну, ту учительницу, что под разными предлогами вымогала у учеников и их родителей деньги. Естественно, училка вымышленная — комедийный образ, не более. Не могу вообразить, что у нее есть реальный прототип в нашей системе образования.

— И я не могу. Давай дальше, — проворчал Хабаров.

— Нашлись еще несколько Снежан с похожими фамилиями: Буракова, Бурковская, Бураевская. Первая — флористка, вторая — аферистка — предлагает за небольшие деньги обучить женщин искусству соблазнения. Третья…

— Хватит, Максим, — отозвался Хабаров, — Интернет нам не помощник. Вся надежда на цыган, может, прояснят что-то. Ты уж постарайся, чавалэ…

Знакомство Авдеева с табором началось в студенчестве, когда он писал курсовую работу об особенностях тактики следственных действий с участием цыган. Вместо того чтобы штудировать литературу, Максим набрался смелости и отправился в табор. Здесь молодого юриста встретили неприветливо.

— Пришел копать под цыган? — хмуро спросил барон, готовый показать гостю на дверь.

В эту секунду Макс пожалел, что не назвался филологом или этнографом, коллекционирующим цыганские поверья и легенды, возможно, тогда вожак повел бы себя иначе? Однако веселый нрав и жизнерадостность парня расположили к нему таборное начальство. Его покровителем стал сам Червонец — золотозубый и седовласый «баро» — именно так, без буквы «н», обращались к нему соплеменники.

Наблюдая жизнь рома, Макс поднаторел в их именах и прекрасно понимал, что определить принадлежность человека к цыганам по его имени непросто. Ему встречался стопроцентный цыган, являвшийся по паспорту Ивановым, а что касается фамилии Бурекони, она только на слух звучала, как цыганская. А на деле, кто знает?

«Да уж, подкинул задачку шеф», — думал Максим, сворачивая на улицу Виктора Гюго. Ее частоколом окружали высотные кварталы, но здесь за дощатыми заборами царил совсем другой мир, обитателями которого были чумазые дети, бегающие на улице с раннего утра до позднего вечера, кучкующиеся в группы женщины в цветастых юбках и платках, степенно курившие табак старики.

Показался дом Червонца — сколоченная из разных стройматериалов хибара, на крыльце которой стояла жена барона — Лолита — с двумя седыми косичками и неизменной папиросиной во рту, сверкающая золотыми зубами. Увидев Макса, цыганка заголосила:

— Здравствуй, дорогой, давно не приезжал, дай Бог счастья и здоровья тебе! Проходи в дом.

Авдеев отворил дверь, а Лолита прикрикнула на молодых невесток, чтобы те поспешили накрыть стол. Червонец восседал в старинном кресле циклопического размера, выполненном в любимом цыганами барочном стиле. В его руках была курительная трубка и… пульт от телевизора.

— Здравствуй, Максим! По делу или так зашел?

— И так, и по