Я посмотрела на печальную вдову, сидевшую во главе стола. Ееокружали заботливые мужчины: один подливал брусничную наливку, второйнакладывал на тарелку салатик.

– Ну, у Панкратова-то нет никаких шансов, –прокомментировал эту картинку сосед. – У него ребенок, а Танька никогда несогласится разрушить семью. А вот на месте Тирищука я бы попробовал. Разведен,детей нет, заместитель директора компании. К тому же мне кажется, что он всегдабыл Таньке симпатичен.

– Откуда вы их всех знаете? – поразилась я.

– Да мы же однокурсники, вместе учились в физтехе. ИКешка тоже, упокой Господь его душу.

С этими словами мужик залпом осушил очередную рюмку ипотянулся за маринованным огурцом.

– Извините, но я что-то не очень понимаю. Вы говорите,что вы однокурсники. Значит, должны быть одногодками. Но ведь АркадийВасильевич выглядел намного вас старше!

– А мы и есть одногодки, – отозвался сосед, хрустяогурцом. – Кешке в этом году должно было исполниться всего лишь сорок лет.Это жизнь его так побила. Он был для нее слишком принципиален.

Бабиченко – и принципиален? Я недоверчиво хмыкнула. Мужчиназаметил иронию, обиженно засопел и перешел на шепот:

– А вот слушайте!

В институте Аркадия Бабиченко считали чуть ли не гением. Онбыстрее всех сокурсников схватывал суть материала, задавал преподавателю самыеоригинальные вопросы и лучше всех делал лабораторные работы. Преподавателипрочили молодому человеку блестящую научную карьеру: аспирантура, защитакандидатской диссертации, а вскоре и получение докторской степени.

Кеше везло не только в учебе. Девушек на техническихфакультетах было немного, и каждая ценилась на вес золота. За Татьяну Макееву,первую красавицу на курсе, парни были готовы даже драться. Но обошлось безкровопролития: барышня сама сделала выбор, причем неожиданный для всех.Однажды, после затянувшегося до темноты практикума, она попросила Аркадияпроводить ее домой. С этого дня они стали неразлучны, а на четвертом курсесыграли скромную студенческую свадьбу. Ничем не примечательный внешне, Кешкаобладал потрясающими душевными качествами, которые и оценила Татьяна, –добротой, верностью и принципиальностью.

Как раз последнее его и погубило. Непосредственно передзащитой диплома до Аркадия дошли слухи, будто его научный руководитель когда-тоактивно «стучал» в КГБ на своих коллег и студентов, да и сейчас не гнушаетсяэтим занятием. Молодой человек прямо спросил седовласого доктора наук, правдали это. Тот, нимало не смущаясь, подтвердил и даже предложил, если Кешу этоинтересует, подыскать ему тепленькое местечко в органах, где у старика осталисьсвязи. В ответ возмущенный Аркадий бросил профессору несколько резких слов,возможно, не совсем цензурных. Отношения между ними были порваны. Бабиченкодаже обратился на кафедру с просьбой поменять ему научного руководителя, но занеделю до защиты сделать это, естественно, не позволили.

И вот настал день защиты диплома. После того как Аркадийрассказал о своей работе, слово взял научный руководитель. «Работа совсемсырая, много недочетов, в том числе в практической части», – с изумлениемуслышала комиссия.

Научный руководитель настаивал на том, чтобы поставитьстуденту Бабиченко «удовлетворительно». На дворе стояла середина 80-х, КГБ былеще достаточно влиятелен, и члены кафедры резонно опасались мести «стукача». Втюрьму, возможно, и не посадят, а вот за границу точно не выпустят. Поэтомупреподаватели дружно проголосовали «за» и сломали Аркадию судьбу.

Тройки за диплом было достаточно, чтобы на ближайшие годызабыть об аспирантуре. Бывший баловень судьбы, а ныне лейтенант срочной службыотправился в войсковую часть, расположенную под Мурманском. Москвичу, да еще«ботанику», пришлось там несладко. Конечно, такой суровой «дедовщины», какаявыпадает на долю солдата, Аркадию испытать не довелось. Но и того, что онпережил, оказалось достаточно, чтобы лишить его главного, что люди выносят изюношеских лет, – уверенности в собственных силах.

Отслужив два года и вернувшись домой, Аркадий долго не могнайти работу. Были ли это происки бывшего научного руководителя, или же причиназаключалась в отсутствии у молодого человека связей, но в хорошие местаБабиченко не брали. В итоге ему удалось устроиться в заштатный проектныйинститут обычным инженером с окладом сто десять рублей. Скучная, рутиннаяработа не вызывала у Бабиченко ни капли энтузиазма. Но он терпел: Татьяна ждаларебенка, и Аркадию надо было кормить семью.

Вскоре у Бабиченко родилась дочь. Аркадий обожал малышку,однако продемонстрировал свою полную неспособность приносить в клювикематериальные блага. В то время на дворе стоял так называемый «развитойсоциализм». Чтобы получить садовый участок или квартиру, путевки в санаторийили пионерский лагерь, талон на покупку машины или спального гарнитура, надобыло, что называется, поддерживать отношения с нужными людьми. Проще говоря,лизать задницу администрации и председателю профкома. Аркадий этого делать неумел, да и не хотел. В результате молодая семья ютилась вместе с родителями вхрущевке, отдыхать на Черное море ездила «дикарем» и так и не обзавеласьпольской «стенкой». Из-за своей чистоплотности Бабиченко не продвинулся послужбе: он никого не подсиживал и в интригах не участвовал. Перестройку мужчинавстретил на той же скромной инженерской должности и практически с той же грошовойзарплатой.

Во время «Большого Хапка» многие инженеры подсуетились исделали себе состояния, организовав кооперативы и добившись государственныхзаказов на свою продукцию. А Бабиченко так и продолжал честно сидеть в конторе,пока она окончательно не развалилась. Аркадий Васильевич оказался на биржетруда, где ему смогли предложить лишь низкооплачиваемые бюджетные вакансии.

В любой развитой западной стране рождение второго ребенка всемье – событие радостное. Отпрыски в количестве до пяти человек никогда неразорят родителей. При условии, конечно, что родители являются достойнымичленами общества и занимаются квалифицированным трудом. Для большинства жероссийских семей появление второго ребенка – это экономический шок. Достойныечлены общества – бюджетные учителя, врачи и инженеры – на свои доходы способныпрокормить разве что кошку, да и то не слишком прожорливую.

– Милый, я, кажется, беременна, – в одинпрекрасный день сказала Татьяна своему безработному мужу.

Речь о том, чтобы избавиться от ребенка, даже не шла.Аркадий, махнув рукой на работу по специальности, подался в страховые агенты.Целыми днями мотался он по различным организациям, агитируя людей застраховатьсвою жизнь и имущество. Но поскольку Бабиченко не обманывал клиентов, тозарабатывал не намного больше, чем раньше. А когда узнал, что компания,придумывая всевозможные уловки, не выплачивает страховку потерпевшим,немедленно уволился.

Так и менял Бабиченко одно место агента за другим, поканаконец не прибился к недвижимости. Но и здесь он не достиг материальных икарьерных высот. Принципиальность мешала ему ловчить в сделках с клиентами.Если по соседству с продаваемой квартирой жили запойные алкоголики, имевшиепривычку горланить песни всю ночь напролет, Аркадий обязательно сообщал об этомпокупателю. Конечно, такая недвижимость не вызывала ажиотажного спроса. ТакжеБабиченко не скрывал от клиента то обстоятельство, что, согласно генпланугорода, вскоре под окнами дома начнется строительство Третьего транспортногокольца. Естественно, от квартиры тут же отказывались, а риелтор не получалсвоих комиссионных. В профессии, девиз которой «Не обманешь – не продашь»,очень трудно преуспеть человеку с высокими моральными принципами.