перемешанный с морской галькой. Духовой оркестр второй раз кряду начинал играть «Марш Буденного».

Димка, с каким-то неясным, тревожным холодком в груди, шагал рядом с Валетом по аллее городского сада. Не то радостно от приподнятой атмосферы, которая царила здесь, как на всяком гулянье, не то чего-то боязно. В карманах у него было рассовано двадцать пачек папирос, двадцать первую он держал в руке. Так настоял Жора-Бриллиант: чтобы у каждого — «очко». Папиросы высшего сорта: желтые коробочки с белой надписью «Сафо». Шут его знает, как их продавать! Утренний оптимизм покинул Димку, и порученная ему коммерческая операция стала представляться все более трудной.

— А чего их сам Никос не купит, раз по дешевке? — спросил он наконец.

— Чудак человек, а кому он их продаст? Биндюжники «Сафо» не курят, — усмехнулся Валет. — Да ты чего дрейфишь? Только покажи — сразу расхватают.

Он подтолкнул Димку в плечо и показал в конец аллеи.

— Топай к шашлычной. У входа часы заметил? Там сойдемся в десять.

Над шашлычной поднимался синий чад, распространяя терпкий дразнящий запах пригорелого мяса и сала. Между столиков сновали девицы в белых передничках, держа в каждой руке по две кружки пива. Димка нерешительно пошел вдоль прохода, изредка покрикивая:

— Купите папиросы! Купите папиросы «Сафо»!

Он прошел всю освещенную площадку шашлычной — никто не покупал. На обратном пути он стал подходить к столикам, негромко предлагая:

— Папиросы «Сафо» не хотите? Высший сорт! Дешево отдам.

Какой-то захмелевший франт взял у него пачку и бросил на стол скомканный рубль.

— У меня нет мелких, — сказал Димка.

— Ладно, твои...

Димка торопливо отошел. Как будто дело двинулось. Скоро оказалось, что продано уже десять пачек. И каждую пачку он отдавал, словно сваливая с плеч еще один тяжелый груз. Что-то унизительное почувствовал он вдруг в этом топтанье меж пьяными. Будто милостыню просишь!

— Эй, мальчик! — Придерживая пенсне, его подзывал человек с рыжей щеточкой усов на желчном лице. — Мальчик, поди сюда.

Димка подошел.

— Почем? — спросил человек.

— Полтинник.

— Что дешево? Испорченные? Краденые? — допрашивал человек, близоруко разглядывая коробку.

Димка испугался, но состроил обиженное лицо.

— Что вы, дяденька! Свежие... И вовсе не краденые, а так...

— Есть еще?

— Есть...

— Много?

— Десять.

— Давай все!

Человек расплатился и, аккуратно раскладывая пачки в портфеле, проворчал:

— Украл, наверно, мошенник.

Но Димка уже мчался по аллее. Ф‑фу, гора с плеч!.. Он засмеялся, подпрыгнул, поддав себя пятками в зад, и пошел на доносившиеся издали звуки духового оркестра.

Покружившись по саду, Димка остановился возле фанерной будки с вывеской «Самотек», Выставленный на прилавок жестяной щит украшала сакраментальная надпись:

Гражданин!

Если ты знаток,

Натуральный

Пей «Самотек»!

Димка внимательно прочитал стишок, постоял немного — и решительно протянул деньги.

— Дайте бутылку «Самотека»! — В конце концов, лишний полтинник принадлежал ему.

Старательно смакуя каждый глоток, он допил сладкую, пощипывающую язык жидкость и, чувствуя в животе непривычную тяжесть, направился к воротам.

В тени разросшегося платана стояли трое подростков. Передавая из рук в руки, они курили одну папиросу. Димка подошел, но Валета среди них не было.

— Ты чего, фрайер? — один из подростков приблизился к Димке.

— Ничего.

— Деньги есть? — подросток бесцеремонно потянулся к Димкиному карману. Димка оттолкнул его:

— Ид-ди отсюда!

— Чего-о-о? — угрожающе протянул тот. — Хочешь, чтоб краску пустили?

Двое придвинулись с боков. Димка сообразил, что нарвался на отпетую компанию, но страха не почувствовал. Ему уже приходилось видеть подобных ребят, у которых было больше нахальства, чем смелости. Боднув одного головой, он оттолкнул кулаками тех, что стояли у него с боков, и выскочил в освещенное пространство у ворот.

— Эй, Виконт! — запыхавшийся Валет подбежал к Димке. — Ты что своих лупишь?

— А что, еще всякая шпана будет приставать! — окрысился Димка.

— Но-но! — Валет направился к поднимавшемуся с земли подростку. — Балда! Это свой, понял?

— В чем дело, брильянтики? — Жора-Бриллиант выглядывал из подъехавшей пролетки. Рядом с ним сидела завитая девица, короткое платье которой обнажало голые коленки.

— Ничего! — буркнул Валет и стал сдавать выручку. За ним потянулись остальные. И никто не заметил подошедших людей.

— Ай, Жора! Ай, Жора-Бриллиант! Какой же это класс работы — втравить в такое дело огольцов?

Жора резко вскинул голову и толкнул извозчика:

— Гони!

Но было поздно — лошадь держали под уздцы.

Почуяв неладное, Димка тоже дернулся в сторону — и уткнулся в кожаную куртку, пахнущую рыбьим жиром. Большие, сильные руки повернули его лицом от себя и мягко, но настойчиво остались на Димкиных плечах — не вырвешься! Рядом в чьих-то руках трепыхался Валет, плаксиво выкрикивая:

— Пусти!.. Что я сделал? Пусти, говорят!..

Тот, кто держал Димку, произнес:

— В Одессе нырнул, у нас выплыл. Ловко, ничего не скажешь. Но, как видишь, снова встретились.

Жора мгновенье помолчал, оценивая обстановку. Черт! Как он мог упустить из вида, что здесь начальником УРа Ромаданов? Хватка у него мертвая и слишком знакомая. Однако что же ему известно? Посмотрим. Еще рано бросать карты на стол, и вообще — джентльмены должны узнавать знакомых!

— Ах, это вы, Кондрат Михайлович! — Жора приподнял шляпу. — Какая неожиданная встреча, гражданин начальник!

— Вот именно, — усмехнулся Ромаданов.

— Рад бы побеседовать с вами, но боюсь, что моя дама заскучает... — Жора вопросительно взглянул на Ромаданова.

— А я боюсь, что там скучает Никос. Придется поехать со мной.

Жора досадливо надвинул шляпу на лоб. Чертов Никос!.. Значит, карта бита!

— Что ж, поехали... Садитесь, — вздохнул он.

— Спасибо, будет лучше, если поедем в моей машине.

— Шикарно! — Жора обернулся к своей спутнице: — Извините, мадмуазель, но, как выяснилось, мне нужно смотаться на одно деловое свидание. Пишите письма!

...Свет крупной лампочки, опускавшейся с потолка, резал глаза. В комнате