Деньги часто заканчивались, и Большой Карел ездил от фермы к ферме. Или говорил речи на сельскохозяйственных выставках после того, как к его лацкану прикрепляли розетку победителя (секция: кареты и лошади). Для того, чтобы приступить к серьезному делу — убедить фермеров опять раскошелиться — он обычно выбирал пивную палатку.

— Еще четыре сотни фунтов на динамит, и нужно на, — брать и привезти еще семьдесят свежих кхоса, купить второй теодолит, несколько молочных коров, чтобы они паслись в лагере, свободный доступ в лагерь для рабочих бригад и — еще раз: пожалуйста! — никаких бесед о правах рабов. И миссионеры пускай держатся подальше от моих чернокожих. Они здесь для того, чтобы работать, а не для того, чтобы готовиться ко входу на небеса.

Так звучала его мелодия, и фермеры плясали под нее. Медленно, но верно акведук стремительной воды врезался в ландшафт; в некоторых местах это была совершенно прямая линия, в других такая извилистая, словно это змея ползла ленивыми изгибами.

И они постоянно вскидывали глаза на Гору Немыслимую, все они: рабочие, Немой Итальяшка, Большой Карел Берг и все остальные, кто с трудом наскребал денег для вложения в проект или работал с ними. Неужели вода действительно сможет преодолеть угрюмый синий пик?

В Йерсоненде устраивали молитвенные собрания, чтобы даровать воде мощь и кинетическую энергию, чтобы воззвать к Господу о помощи и поддержке. Циники, без которых не обойтись, спорили на деньги, что катастрофа неминуема; оптимисты были свидетелями этих пари в надежде и ожиданиях.

Только Марио Сальвиати и Большой Карел Берг не молились, не бились об заклад и не сомневались. Они подгоняли рабочие бригады: Большой Карел своей экспансивностью, угрозами, сотнями бутылок дешевого бренди и — тайком — женщинами, которых привозил из бедных районов Порт-Элизабета; Немой Итальяшка — спокойной, напряженной работой собственных рук, которые, делаясь все сильнее и больше, стали напоминать клешни краба. Он едва мог удержать в них нож или вилку. Ноги его еще сильнее искривились, потому что он поднимал камни, глаза сузились, а брови выгорели под солнцем.

Он привык к ритуалам, которых требовал от него Карел. Иногда он, Марио, должен был ударять железным бруском по куску рельса, висевшему на дереве рядом с его палаткой. Марио ничего не слышал, но ощущал вибрацию ступнями, а рабочие в лагере начинали шевелиться. Все бригады должны были взять свое снаряжение, а после этого полагалось позвать Большого Карела — он сидел перед своей палаткой на походном стуле возле складного столика, на котором лежали развернутые планы, буссоль и пара циркулей.

Карел назначал дневные задания. Бригада киркомотыжников должна была разрыхлить землю между двумя веревками, которые натягивали там в предыдущий день, после тщательных измерений. За ними шла бригада с лопатами, а бригада с совками завершала работу. Телеги с запряженными в них быками должны стоять здесь, показывал рукой Большой Карел, чтобы передвигать камни, а телеги с запряженными мулами будут перевозить землю вон туда.

Самый лучший камень полагалось откладывать в сторону, чтобы Немой Итальяшка посмотрел его и проверил руками на текстуру и прочность; небольшая бригада помощников каменотеса приступала к работе после недолгого перерыва на отдых.

Немой Итальяшка всегда был занят, и куча камня росла, и каждый второй день камни укладывали и скрепляли известковым раствором, создавая чистый, аккуратный канал — аккуратный, не пропускающий воду, такой, словно он всегда находился здесь.

Вечером перед днем, когда планировались взрывы, Большой Карел приглашал Марио в свою палатку. Они сидели и пили граппу при свете фонаря. Большой Карел знаками объяснял, чего можно ожидать, а Марио, обследовав текстуру скального обнажения, объяснял, что может помешать работе.

Они определяли количество шашек динамита, выкладывая запалы на промасленную ткань. А потом расходились, оба слегка пошатываясь от выпитой граппы.

На следующее утро рабочие по строгому приказу оставались в лагере. Большой Карел и Марио сами размещали динамитные шашки и вставляли запалы. Большой Карел отходил в сторону, а Марио поджигал запалы, но ему было велено прятаться за спину Большого Карела на время взрыва. Прежде, чем уляжется пыль, Большой Карел уже появлялся там в пыльном облаке. Иногда он спотыкался, перебираясь через камни, и выдергивал кусты кару, но стремился подойти к яме как можно быстрее. Он ходил вокруг нее, потирая глаза, пока не уляжется основная масса пыли; тогда он мог расслабиться и как следует осмотреться. Наконец он жестом подзывал Марио: можешь подойти.

После того, как Марио внимательно осматривал место действия, он ударял по рельсу, появлялись рабочие с кирками и лопатами, повозки с быками и мулами тряслись среди свистков и криков, а Большой Карел возвращался к своей палатке, наклонив голову и глубоко погрузившись в мысли.

И тогда Марио хотелось, чтобы он мог сказать своему нанимателю несколько слов утешения. Он не знал, к чему все клонилось, но уже начинал догадываться. И он прятал это слово глубоко в сознании, словно это было нечто, что следует держать взаперти, потому что пользоваться этим слишком опасно.

18

Джонти услышал по «городскому телеграфу», что Инджи Фридландер справлялась, нельзя ли взять в аренду лошадь. Из разговоров в пабе «Смотри Глубже» он узнал, что она собирается съездить на Равнины Печали. Шел двенадцатый час, и Джонти уже подпирал барную стойку с несколькими другими городскими пьянчугами. То бревно доставляло ему беспокойство, потому что становилось под его руками все более безжизненным. Бармен потер глаза и умелым щелчком отправил порцию бренди по гладкой деревянной поверхности стойки к ждущей руке Джонти.

— Я слышал, как она говорила, что хочет отправиться за тайной, — сказал бармен Смотри Глубже.

— За тайной? — переспросил Джонти, опершись на локоть и развязывая шнурок, который удерживал его конский хвост. Он тряхнул длинными рыжими волосами и понял, что Смотри Глубже и небольшая группка завсегдатаев внимательно наблюдают за ним. Прежде, чем они успели что-то ответить, он поспешно добавил: — А где она собирается взять лошадь?

— Она уже нашла, — отозвался Смотри Глубже. — Я подсадил ее на старую ручную кобылу Писториусов. Она сказала, что знает, как держаться в седле, и вовсе не хочет какую-нибудь старую клячу.

— Так она что, на самом деле собралась ехать верхом под таким жарким солнцем? — Джонти глотнул бренди.

— Мимо паба она проехала добрый час тому назад. И, насколько мы увидели, действительно умеет держаться в седле. — Смотри Глубже засмеялся, когда Джонти, бесспорно встревоженный, собрал волосы, завязал их шнурком и двумя глотками опорожнил рюмку. — Ты что, за ней следом собрался? — крикнул он, но Джонти уже вышел наружу.

Что, черт возьми, Инджи задумала? Какие фантазии навеяли ей городские сплетни? Что она ищет? «Тайна» может означать только одно — но чистое безумие думать, что можно разгадать загадку, проведя день в седле. Джонти боялся, что Инджи потеряется на Равнинах Печали. Но потом вспомнил: куда бы ты ни отправился, всегда можно увидеть угрюмую массу Горы Немыслимой. Стало быть, беспокоиться не о чем.