на шее, и она схватилась за шкатулку:

— Мы должны предупредить господина Вереска! Кто знает, что сделает ваш дядя, если найдёт браслет… — Открыв тайник, она пошарила взглядом по карете в поисках бумаги, но потом беспомощно посмотрела на меня. — Мы не взяли ни бумаги, ни чернил…

— Как же ты в прошлый раз отправила ему послание? — спросила я, раскрывая свою сумку. Внутри, среди сложенных платьев, я спрятала дневник, но насчёт пера и чернил у меня были большие сомнения.

— Это была не я. Господин посыльный спросил, что произошло, и после моего ответа сам доложил господину Вереску… как-то… магически, — она забавно нахмурилась, описав в воздухе круги руками, видимо, чтобы изобразить магию, а потом развязала котомку и заглянула туда тоже.

— Может, тогда скажем ему? — обернулась я к ней. — Так было бы гораздо проще!

Но Лорель не разделила мой энтузиазм. Она отодвинула шторку и выглянула на улицу, досадливо сморщив лоб.

— Его там нет… Перед тем, как мы тронулись, он сказал, что должен подготовить всё к вашей подмене, — последние слова она прошептала, будто мы всё ещё были в поместье, где из-за стены мог подслушать кто угодно. — И куда-то уехал. Да таким галопом, что пыль стояла столбом, наверняка он уже далеко…

Да уж, ситуация… Я едва удержалась, чтобы не шлёпнуть себя по забывчивому лбу. Досада была так сильна, что впору было ругаться матом. Кто же знал, что именно в те жалкие несколько минут, когда я сниму браслет, второй поток решит затуманить мне разум настолько, что я забуду обо всём на свете? Вереск был прав, когда сказал, что потоки блокируются и это может привести к проблемам. Похоже, со мной всё очень плохо, раз в первом же перерыве мне отбило мозги…

Не знаю теперь, хорошо это или плохо, что у меня больше нет браслета… кто знает, как бы меня прихватило в следующий раз?

Нет, что за глупые мысли! Конечно, это ужасно, что я оставила его там! Весь наш план теперь под угрозой!

Пока я металась от самобичевания до лихорадочных попыток придумать выход и как-то отправить лекарю весть, карета вдруг плавно свернула и остановилась. И только теперь я поняла, как сильно нас трясло всю дорогу. Потому что в наступившей тишине и покое даже кости, казалось, вибрировали после жёсткой ухабистой дороги.

Это весь город такой или мы уже где-то в пригороде?

Я натянула капюшон и маску, осторожно выглянула в окно. Вокруг стояла тишина, хотя днём на улице всегда кто-то есть. Мы остановились в весьма безлюдном месте. Гоня от себя тревогу, я позвала в решётчатое окошко спереди:

— Господин Энклс?

— Посидите немного, юная госпожа, — глуховато донёсся до меня голос врача, сидящего на козлах. — Мы оказались здесь раньше, чем наши друзья.

Я откинулась на спинку дивана, но потом резко подалась вперёд, поняв, что наше решение было прямо перед носом.

— Господин Энклс, возникла проблема. Вы сможете передать господину Вереску послание?

И правда, почему мы сразу не додумались попросить его? Хотя я знаю, почему… Этот человек как-то странно выскальзывает из памяти, и если бы не силуэт за решёткой, я бы вовсе не вспомнила о его присутствии.

— Конечно, — я увидела, как он соскочил на землю, и по звукам шагов отследила, как он обогнул карету и дошёл до дверцы с моей стороны. Через мгновение дверца распахнулась, и я увидела лицо совершенно незнакомого человека. Вполне определённое лицо, не разбивающееся на фрагменты, не выпадающее из памяти. Подёрнутые сединой волосы, нос с горбинкой, как будто много раз сломанный, кустистые чёрные брови, тяжёлый взгляд тёмных синих глаз из-под нависающих век. Толстые складки мешков под глазами и морщины вокруг носа и рта подсказывали, что человек уже прожил большую часть жизни.

— Господин Энклс?.. — тихо спросила я, не уверенная в своей догадке. Неужели это его настоящее лицо?

— Рад с вами познакомиться, — произнёс он сухими тонкими губами, выдающими некое неуловимое сходство между ним, Вереском и Варреном. Разница состояла только в том, что его уголки губ не прятали в себе никаких улыбок. — Расскажите, что у вас произошло? Хотя… Подождите секунду.

Он мановением руки зажёг на ладони яркое синее пламя, гораздо мощнее, чем то, что я видела у Вереска, и небрежно махнул в сторону. Синие руны разлетелись в разные стороны от кареты, образовали круг и растворились в воздухе.

— Чтобы никто не подслушал? — догадалась я. Выходит, Энклс обладает первым потоком магии сознания. А на втором врачевание… Как у Вереска, только наоборот. Странно.

Энклс кивнул, довольно щурясь.

— Видимо, мой брат уже успел показать вам этот фокус, — сказал он. Я вскинула брови на слове "брат", но ничего не сказала. Сейчас есть вопросы поважнее.

— Господин Вереск дал мне браслет, скрывающий второй поток магии, однако его следовало снимать каждые несколько часов. И прямо перед отъездом я сняла его, как и положено, — рассказала я. По его взгляду, как будто потяжелевшему на вес целой горы, я поняла, что он уже догадался, к чему я веду. — Да, я забыла его в комнате…

Он кивнул, но ничего не ответил и отошёл на несколько шагов. Отвернувшись к полю, раскинувшемуся с одной стороны от дороги, он просто молча смотрел вдаль, как будто думал.

Но я подозревала, что он уже передаёт послание своему… брату.

Как странно.

Они практически ничем не похожи. Необъяснимое для меня совпадение потоков магии, но при этом зеркально отражённое, — вот и всё, что может выдать в них родство. Да и с этим можно поспорить, ведь, как я понимаю, у всех детей должен совпадать первый поток…

К тому же у них разные фамилии. Судя по тому, как много здесь внимания уделяют фамилии, роду и принадлежности к семье, это должно значить одно из двух — либо у них только один общий родитель, либо они вовсе не связаны кровными узами.

Энклс обернулся, и я успела заметить искры голубого огня в его глазах, но они сразу потухли, как только его взгляд остановился на мне.

— Вереск введён в курс дела. Сейчас он следит за событиями в доме, и пока в вашу комнату не заходили, — на этих словах я выдохнула, но лекарь тут же огорошил: — но абсолютно точно Андор скоро обыщет её, в параноидальной подозрительности вашего дяди нет никаких сомнений. В конце концов, он даже на торговую площадь в десяти минутах ходьбы послал за вами слугу.

Я вспомнила ту ситуацию, и мне стало так неприятно, что я даже заговорила, будто выплёвывая яд:

— Ненавижу, когда