Поняв, что разговор пошел по кругу, я полезла задокументами. Среди моих предков не было людей иудейского происхождения, ноеврейское счастье – мое в полной мере. Вот наглядный пример! Два нарушителяпреспокойно уехали, а меня остановили. Шумно дыша, дядька в форме сталрассматривать мои права и техпаспорт.

– Так почему нарушаем? – завел он.

От усталости я решила сказать правду.

– Тут повернуть легко, раз – и сразу на нужную магистральпопадаю, а если по правилам разворачиваться, страшно неудобно, иногда попять-шесть попыток предпринимаю и никак в правый ряд не впишусь.

Мент хмыкнул:

– Если ощущаете себя неуверенно в движущемся потоке, неследует направлять управляемый вами автомобиль в зону повышенной интенсивностидвижения. Потренируйтесь поздно вечером на дорогах с малым автомобиледвижением.

Я молча ждала, пока он перестанет трепаться. Долгие годыобщения с Дегтяревым приучили меня к тому, что с представителем племени людей впогонах лучше не спорить, все равно останешься в проигрыше. К тому же ониразговаривают нечеловеческим языком.

«Пончик» закрыл права, демонстративно постучал ими по ладонии поинтересовался:

– Как вопрос решать будем?

Я пожала плечами и протянула ему пятьдесят рублей.

– Маловато будет, – крякнул «пончик».

Я возмутилась:

– Почему? Всегда столько берете. «Платный» поворот стоитполсотни.

Дядька задумчиво протянул:

– То-то ваше лицо мне знакомо, ловил уже тут, да?

– Ага, причем не один раз, – призналась я, – вы обычно вонтам, за будкой, прячетесь, но если внимательно посмотреть, то вас видно.Сегодня вот только не заметила. А с часу до трех вас не бывает.

– Так человек ведь, – возмутился постовой, – и потом, обед уменя вовсе не два часа, всего десять минут! Напутала ты что-то! Вот про будкуправда, только с сегодняшнего дня я в другом месте стою, а то водители ужепривыкли.

Неожиданно лицо «пончика» потеряло суровое выражение, и онзасмеялся. Мне вдруг стало ясно, что он вовсе не злой и не противный, просто мыс ним играем в интересную игру «Водитель и постовой». Я нарушаю правила, а онменя ловит.

– Ладно, – продолжал улыбаться милиционер, – как постоянномуклиенту тебе скидка, давай полтинник.

– Может, вы дадите мне пропуск на десять поворотов? –осмелела я. – Чтобы каждый раз не тормозить? Оплачу вперед.

«Пончик» заржал:

– А дисконтную карту не желаешь? Поезжай себе, шутница, а забудку более не зыркай, нет меня тама, ищи в другом месте.

Потом он взмахнул жезлом, остановил поток, несущийся справой стороны, и велел:

– Ну, чапай! Эх, бабы, вовек бы вам за руль не лезть,мартышки! Кого ни тормознешь, поют: «Направо повернуть не могу!» Чего стоишь,поезжай живей!

Как вы чувствуете себя, когда, явившись домой после рабочегодня, голодная и усталая, находите в квартире полный кавардак и стадо незваныхгостей? Скорей всего, никакой радости на вашем лице не появится, поэтому ненадо меня осуждать за мрачный вид, с которым я вошла в столовую, ожидаявстретить там Генри, Генку и всех домашних. Правда, на пороге комнаты ярастянула губы в подобии улыбки и уже собралась было с фальшивым энтузиазмомвоскликнуть:

– Добрый вечер, как делишки?

Но приготовленные слова застряли в горле. Уютная комната,еще утром радовавшая глаз красивой мебелью, занавесками и туркменским ковромручной работы, выглядела, как пейзаж после битвы. Стол, буфет, стулья былисоставлены в центре тридцатиметрового помещения, гардины сняты, а у окна стоитсовершенно незнакомый мне высокий человек, чем-то похожий на Аркадия.

– Что случилось? – испугалась я.

– Здрассти, – вежливо поклонился незнакомец, и мне сталопонятно: он, скорее всего, одногодок Кеши, – вот ремонт начинаем!

Я попятилась.

– Ремонт? Почему? Зачем? Боже, какое несчастье!!!

Паренек испуганно попятился и забормотал:

– Ничего не знаю, меня женщина нанимала, дочка, очевидно,ваша, беленькая такая, сердитая. Велела строго-настрого сегодня приступать, вотя и подсуетился. Сейчас рабочие подъедут: Паша, Денис и Коля. Да вы несомневайтесь, отлично сделаем, можете к Беляевым сходить, в двадцать седьмойкоттедж, мы только что там работу завершили и…

Не слушая паренька, я, перепрыгивая через две ступеньки,понеслась к Ольге. Виновница неприятностей преспокойно лежала на кровати,щелкая пультом. Увидев меня, она воскликнула:

– Ты только глянь на эту дуру! Нацепила фиолетовое, губынамазала красным, глаза зеленым, щеки оранжевым. А уж волосы! Что у них загример.

Но я не стала смотреть на экран. Во-первых, Ольге никогда ненравятся коллеги с конкурирующих каналов, а во-вторых, мне совершеннонаплевать, как выглядит ведущая очередного дурацкого шоу, есть проблемыповажней.

– Зая, у нас ремонт?

– Да, – кивнула Ольга, – ты имеешь что-нибудь против?

Я растерялась, потом собрала остатки храбрости и заявила:

– Конечно! Очень много чего!

Зайка изогнула красивую бровь, потом села и ледяным тономпоинтересовалась:

– Интересно, что именно.

– Сейчас сюда привезут краску, штукатурку, будет невыносимопахнуть!

– Подумаешь, окна откроем! И потом, ни у кого нет аллергии,мы же молчим, когда ты куришь!

Я подскочила от злости. Ничего себе! Да стоит только мневытащить пачку «Голуаз», как раздается хор недовольных голосов: «Ступай в сад».При этом гостям и Дегтяреву разрешается наслаждаться куревом в доме. И разведым от одной сигареты можно сравнивать с ароматами ремонта?

– А близнецы? – кинулась я в атаку. – Если не начнут кашлятьот запахов, то простудятся на сквозняке!

– Анька, Ванька и няня уехали, – спокойно отбила мяч Зайка,– в санаторий матери и ребенка, будут жить там, пока ремонт не закончится.

– А мы как же! Столовая…