Я подавила смешок, если Аркашка чего и не боится, так этоавтомобилей. Он может починить любой агрегат, причем делает это иногда весьмаэкзотическим способом, отчего окружающие потом долго пребывают в шоке. Как-тораз, у меня тогда еще был «Вольво», мы поехали с ним вместе в магазин. Неожиданномашина стала. Ситуация сложилась неприятная, потому что поломка произошла наузкой дороге, прямо на рельсах двадцать третьего маршрута трамвая. Мигомпонеслись раздраженные гудки, да еще слева подкатил состав, и водитель началорать:

– Сталкивай живей свою колымагу, дура, у меня движение пографику.

Я задергалась, затряслась и чуть не зарыдала. Как всегда,невозмутимый Кеша вылез, поднял капот, опустил, присвистнул и подошел кстоящему рядом грязному грузовику.

– Эй, – крикнул он шоферу, – у тебя лом есть?

– Ну, – удивился водитель, – как же без него!

– А кувалда?

– Обязательно.

– Давай.

– Зачем? – не понял тот.

– «Вольво» чинить.

Шофер вытаращил глаза, потом вылез из кабины и отдал«инструменты». Вся улица, затаив дыхание, смотрела, как Аркадий, насвистывая,приближается к роскошному «Вольво» с ломом и кувалдой. Даже вагоновожатыйперестал материться, а пассажиры, прекратив возмущаться, свесились из окон.

Продолжая насвистывать, Кеша засунул лом в выхлопную трубу,шандарахнул по нему раз огромным молотом, затем вытащил железяку и велел мне:

– Садись.

«Вольво» заработал. Сын отдал водителю инструмент, сел напереднее сиденье, я вытерла пот со лба, включила первую скорость, и тут ожилвагоновожатый:

– Эй, парень, – заорал он, – ты что с автомобилем-то сделал,а? Отчего он поехал?

Кеша высунулся в окно.

– Катализатор сломан. Понял?

– Нет, – честно ответил мужик, – совсем не врубаюсь.

– И не надо тебе, – хмыкнул мой сын, – у твоего трамвая всеравно выхлопной трубы нет…

– Да не бойся, – настаивал полковник, – садись, хочешь,можешь завтра на нем на работу съездить.

Кеша растерялся. Дегтярев произнес последнюю фразу такимрадостным тоном, что ответить «нет» показалось Аркашке невозможным. Уж не знаю,как бы он выпутался из создавшейся ситуации, но тут дверь дома распахнулась,появились наши собаки и Ольга.

Начался новый виток расспросов. Зайка, в отличие отмуженька, мигом влезла в салон, за ней туда впрыгнули Снап и Банди.

– Хорошая машина, – бодро заявила Ольга, – уютненькая,маленькая, да и зачем тебе большая? Вот только почему она черного цвета?

– Да что вас всех заклинило на цвете! – заорал Дегтярев.

– Ладно, ладно, не нервничай, – пробормотала Зайка, вылезая,– пойдем обмоем покупку.

С этими словами она хлопнула дверцей, мы пошли к дому, и тутвдруг я сообразила:

– А собаки?

Банди и Снап спокойно сидели в запертом «Запорожце».Ротвейлер и питбуль часто ездят в машине и сейчас были абсолютно уверены, чтохозяева собрались на прогулку.

– Вот видите, – обрадовался Дегтярев, – а говорили, чтосалон крохотный, вон как удобно мальчики устроились, хотя Снапун больше менябудет!

На мой взгляд, толстяк сильно преуменьшил свои габариты.

– Пойду переоденусь, – вздохнул Кеша и исчез в доме.

– Давайте, выбегайте, – велел полковник и дернул дверцу, ноона не открывалась.

– Тугая какая, – пробормотал Дегтярев и повторил попытку, носнова безрезультатно.

– Дай я, – отодвинула его Зайка и стала рвать ручку.

Затем к ней присоединился Женька. Собаки, поняв, что никтоне собирается никуда ехать, начали нервно скулить и тыкаться мордами в стекло.

– Что за черт, – отдуваясь, спросил Дегтярев, – отчего же неоткрывается?

– Может, машиной так редко пользовались, что замокзаклинило? – предположила Маня. – Давайте откроем фомкой.

– Прекрати! – рявкнул полковник и снова принялся дергатьручку. – А ну помогите, давайте все вместе, живо, цепляйтесь!

Мы покорно выстроились в ряд, словно бабка, дедка и внучка,желавшие вытянуть репку, только Жучки не было. Наши собаки скулили в закрытомсалоне.

– Раз-два, – скомандовал Дегтярев, – давайте…

– Здрассти, – раздалось за спиной.

Мы обернулись и увидели Диму.

– Здрассти, – повторил он и улыбнулся.

Его патологическая вежливость стала меня раздражать, нупочему он сто раз здоровается?

– Вот, – продолжил прораб и протянул мне загипсованногоХучика, – засох, можно бить.

Все побросали злосчастный «Запорожец» и уставились на«керамического» мопса. Бедный Хуч выглядел словно жертва катастрофы, весь вгипсе, только глаза бегали из стороны в сторону, а из пасти свисал розовыйязык.

– Берите, – улыбался Дима и предпринял попытку сунуть«изваяние» мне.

Я попятилась:

– Извини, но я не могу бить Хуча! Сам сбей гипс.

– Боюсь, – вздохнул прораб, – жалко собачку, еще больносделаю!

– Но надо же его вытащить, – пробормотала Маня, – хотя мнетоже не хочется мучить Хучика, надо очень осторожно отковыривать гипс.

– Вот тебе, будущему ветеринару, и карты в руки, – вздохнулаЗайка, – приступай.

– Вечно мне самая неприятная работа достается, – занылаМаня.

– Давай-давай, – приободрила ее Зайка, – кстати, завтра мысобирались везти Хуча на выставку, боюсь, в «скафандре» он произведет плохоевпечатление на судей!

Маруська тяжело вздохнула, протянула руку, чтобы взятьмопса, но тут Банди, не узнавший его, внезапно начал бешено лаять и кидаться наокно. Снап моментально последовал примеру приятеля. «Запорожец» сталраскачиваться.

– Сейчас упадет, – испугался полковник, – давайте скорейоткроем, вот еще и паренек поможет.

Прораб поставил «статую» у машины и обхватил меня за талию.

– Раз, два! – закричал Дегтярев. – Дергай!