Мы постарались изо всех сил. Дверца не открылась, зато…«Запорожец» сдвинулся с места. Раздался визг.

– Мы наехали на Хуча! – завопила Маня и, шлепнувшись наживот прямо в февральскую грязь, заглянула под днище машины: – Ой, миленький,не плачь! Да сделайте что-нибудь!

– Здрассти, – сказал Дима.

Я чуть не треснула парня.

– Надо поднять «Запорожец», – предложил прораб, – он легкий,у моего деда такой был. Когда дедушка застревал в грязи, мы вдвоем легко машинуперетаскивали, а мне тогда лет девятнадцать было.

Все вцепились в «Запорожец» и с огромным трудом переставилиего на прежнее место.

– Тяжелый какой, – вздохнул Женька.

– Может, бронированный, – на полном серьезе заявил Дима, –дедушкин-то одним пальцем сдвигался, а этот каменный. А почему он черногоцвета?

– Хватит нести вздор, – рявкнул Дегтярев, – нормальнаямашина, просто в ней пит и ротвейлер сидят, один шестьдесят, другой восемьдесяткило весят.

– Мусечка, – заорала Маня, – ты посмотри на Хучика!!!

Я повернула голову и поперхнулась. Несчастный мопс походилна больного лишаем. Еще днем у него была красивая, гладкая, короткошерстная«шубка» светло-бежевого цвета. Сейчас же жирное тельце покрывали проплешины, вних виднелась белая кожа.

– Он заболел! – испугалась я. – Чем? Так сразу!

– Гипс слетел, – сказал Женька, – знаешь, как женщины волосына ногах удаляют? Намажут чем-нибудь липким, например воском, и ждут, показастынет, потом как рванут – и все! Ножки гладенькие. Вот у Хуча неполнаяэпиляция и вышла!

– Боюсь, завтра на выставке он произведет улетноевпечатление, – протянула Зайка.

– А все ты! – налетела на Диму Маня.

– Я что, я ничего, – испугался тот, – он сам в гипс полез.

Маруська набрала побольше воздуха, явно желая объяснитьпрорабу все, что она о нем думает, да так и застыла, потому что из дверипонесся жуткий, заунывный звук. Ни одно живое существо не способно издатьтакой.

Хучик, плакавший у Маши на руках, замолчал. Зайкапобледнела:

– Это что?

– Не знаю, – испуганно пробормотал Дегтярев, обернувшись комне, – твои штучки?

Ну вот, чуть что – сразу обвиняют меня! Я уже хотелавозмутиться, но тут на крыльце появился Генри, в красивых штанах, с палкой иноутбуком. Во рту у мужика торчало нечто, напоминающее дудку. Орнитолог надулщеки, и раздался вой.

– Немедленно прекрати! – заорала потерявшая все воспитаниеЗайка. – Это что за музыка? С ума сойти!

– Гуся подманиваю, – пояснил Генри, – эта штука имитируетзвук, который издает самка, готовая к спариванию. Мужская особь слышит и спешитна зов.

И он снова задудел. Дегтярев зажал уши руками.

– Если бы я родился гусем, ни за какие коврижки не помчалсябы к бабе, воющей, словно земснаряд. Лучше помогите нам машину открыть!

Возле «Запорожца» вновь выстроилась цепь. Но я решила наэтот раз не принимать участия в забаве и отошла в сторону. Голова кружилась,меня слегка подташнивало, и очень хотелось спать, ну отчего в нашем доме вечнопроисходят идиотские события? В соседних коттеджах мирно пьют чай и смотряттелик, а у нас во дворе группа людей пытается под звуки дудки, на которойиграет определенно сумасшедший орнитолог, вскрыть «Запорожец» иссиня-черногоцвета, внутри которого мечутся два здоровенных пса… Просто пьеса абсурда!

– Что случилось? – крикнул Кеша, высовываясь из окна. – Чегоне идете чай пить? Все на «запор» любуетесь? Конечно, хорошая вещь, но ведь неДжоконда!

– Дверца не открывается, – пояснила я, – а в салоне Снап иБандюша остались.

Через секунду Кеша вышел во двор, ловко отодвинул всех от«Запорожца», сделал какое-то неуловимое движение рукой, и пит с ротвейлеромрадостно заскакали вокруг меня.

– Это как? – удивился полковник. – Мы дергали, дергали…

Аркадий тяжело вздохнул:

– Не надо ничего дергать, вот тут кнопочка, нажал – иготово. Ты бы, прежде чем машину покупать, хоть поинтересовался, как внутрьпопасть. Ладно, пошли пить чай.

Все цепочкой потянулись в дом.

– Одно не пойму, – неожиданно заявил Дима, – отчего он все-такичерный?

Дегтярев стал одного цвета с кетчупом, но ничего не сказал.

Майя Хвостова оказалась молоденькой девушкой, с виду почтикак Маня. Но в отличие от крепкой Маруськи она выглядела почти бестелесной.Неправдоподобно тонкая талия, плечики, сильно смахивающие на вешалку,тонюсенькая шейка, кукольные ручки и ножки.

– Посмотрите журналы или так объясните, что хотите? –вежливо улыбнулась она.

Я села в услужливо пододвинутое кресло и решила сразу жеприступить к делу.

– Вас очень хвалил мой близкий приятель, говорил, что выделаете изумительные шляпы…

– Кто, если не секрет? – продолжала улыбаться шляпница.

– Олег Гладышев.

В лице Хвостовой не дрогнул ни один мускул.

– Да, мы работали одно время вместе у Гарика Сизова.

– Олега так и не нашли, – вздохнула я, – не знаете, что сним случилось?

Майя пожала плечами:

– Увы, мы поддерживали только рабочие отношения, впрочем,встречались нечасто. Олег ставил дефиле, а мое дело – шляпы. Вот, смотрите,здесь новые весенние коллекции.

С абсолютно спокойным лицом мастерица пододвинула ко мнетолстый журнал. Она явно давала понять, что не намерена обсуждать исчезновениеГладышева. Но я собиралась вытряхнуть из нее все, что она знает, поэтомурешительно отложила каталог и заявила:

– У меня другие сведения!

– Если вы принесли свой журнал, то показывайте, –прикинулась дурой Майя, – я могу сделать любую модель.

– Речь не о шляпе!

– А о чем? – довольно искренне удивилась она и уставиласьмне прямо в лицо.

Ее глаза, большие, голубые, прозрачные, казались совершеннобезмятежными, но отчего-то мое сердце быстро-быстро забилось, и в душепоявилась уверенность: Майя что-то знает об Олеге.