– Если просто сдвинуть картину, то тайник не откроется, –пояснил Борис, – нужно обязательно нажать на вертикальную полосу под килемкаравеллы и повернуть картину в сторону солнца, в этом весь секрет. Поэтомудаже при возможном обыске тайник обнаружить практически невозможно.

– Здорово придумано, – согласился Дронго, – наверно, всередине прошлого века спрос на подобные тайники был особенно велик. В Баку,Тбилиси и Ереване работали так называемые «цеховики», подпольные миллионеры,функционирующие в рамках министерств легкой и местной промышленности. Онипользовались тотальным дефицитом и производили нужную для людей продукцию.Соответственно и получали баснословные по тем временам доходы.

– Некоторые были клиентами моего дедушки, – улыбнулся БорисИзмайлов, – покупали через него ценности – колье, браслеты, бриллианты. Емудоверяли все. И сотрудники правоохранительных органов, которые знали, что онникогда не будет торговать краденым или сомнительным товаром. И «цеховики»,которые приносили товар на экспертизу. Обе стороны точно знали, что он никогдане расскажет о своих связях. И поэтому его все уважали. А потом этим деломзанимались мои отец и дядя.

– У вас просто уникальная семья с такими традициями, –кивнул Дронго. – В квартире был только один такой тайник?

– Такой только один. Но было еще несколько мест, о которыхникто не знал и где он обычно мог прятать свои ценности. Но мы все посмотрели,там тоже ничего нет. Как видите, на окнах решетки, окна выходят на улицу, анапротив живет председатель нашего сельсовета. Чуть дальше здание новойсинагоги, там всегда люди. Сюда залезть чужим просто нереально. Во дворе трисобаки, они бы сразу почуяли чужого. Если бы даже каким-то чудом мой дядя моготлучиться перед смертью из дома, то и тогда сюда никто бы не смог влезть. Этоисключено. Значит, алмаз забрал кто-то из самых близких. В спальную комнатувообще был запрещен доступ всем, кроме врача и домработницы.

Дронго взглянул на каравеллу. Конечно, Борис прав.Посторонний человек просто не сумел бы открыть этот тайник и достать алмаз. Итем более войти в этот дом. Но кто тогда его достал и куда он делся?

– Может, откроем еще раз и проверим, – пошутил Дронго, –вдруг там внутри есть еще один тайник?

– Больше ничего нет. И никаких следов. Мы даже хотелипригласить криминалистов, чтобы проверили по отпечаткам пальцев. Но самоесмешное, что больше всего здесь именно наших с братом отпечатков. А всеостальные, которых я называл, тоже были в доме. И наверняка оставлялиотпечатки. Так мы тоже ничего не добьемся.

– Вы все время пытаетесь усложнить мою задачу, – недовольнозаметил Дронго.

– Я вас предупреждал, что это почти нереальная задача, –пробормотал Борис, – но нам все равно нужно его найти.

– Мне придется переговорить с каждым из тех, кто указан ввашем списке, – предупредил Дронго, – и, насколько я понял, многие из них живутв Красной Слободе?

– Хуршида с сыном живут в поселке, – вспомнил Борис, –Фатьма тоже живет рядом, через реку. Гулам живет в Новой Кубе, как раз недалекоот моста, по которому мы проезжали. А Фатьма живет у старого моста. Эточетверо. Водителя Ису вы уже видели. Пять. Остаются Мильман, с которым выразговаривали, и Зинур Марчиев, который сегодня вечером сюда приедет. Итогосемеро. Одной уже нет в живых. И я думаю, нет, теперь я даже уверен, что ееубил кто-то из этих людей.

– Ваш старший брат еще в Санкт-Петербурге?

– Да, он прилетит только завтра вечером. Если вы думаете,что он прилетел сюда вчера и застрелил Валиду, чтобы забрать у нее алмаз, тоточно ошибаетесь. Не забывайте, что у нас сейчас государственные границы сРоссией, и, если бы Асиф сюда прилетел, у него в паспорте была бы отметка. Неговоря уже о том, что это легко проверить по списку пассажиров, которые вчераприлетали в Баку из Санкт-Петербурга.

– Между Россией и Азербайджаном действует безвизовый режим,– напомнил Дронго, – и поэтому никаких отметок в паспорте не ставится. А вотнасчет списка пассажиров вы правы. Если бы он прилетел, то обязательно быоказался в этом списке.

– Вы все еще подозреваете кого-то из нас?

– Нет. Но я хочу понять, кто мог убить знакомую вашего дяди.Его садовник, водитель, его домработница, его родственница и ее сын, его бывшийпомощник. И его врач, который с трудом передвигается в свои восемьдесят лет.Список подозреваемых довольно странный.

– Я понимаю, – согласился Борис, – но только кто-то из нихмог забрать алмаз и спрятать его. Чужой бы сюда не вошел. Собаки бы поднялитакой шум, что его бы все услышали.

И словно опровергая его мысль, неожиданно скрипнула дверь вспальню. Они обернулись. На пороге стояла незнакомая Дронго женщина. Онаиспуганно смотрела на него.

– Добрый день, – сразу встрепенулся Борис, – познакомьтесь.Это наша Фатьма-ханум, которая работает в доме. А это господин Дронго. Онстарый друг нашей семьи.

Женщине было лет сорок. Миловидное лицо, испуганные глаза,выступающие скулы. Чуть больше или чуть меньше сорока лет. Цветастое темноеплатье, платок, накинутый на плечи. Фатьма жила на другом берегу и былалезгинкой. Странно, что Борис считал ее достаточно пожилой. Наверно, он знал еееще тогда, когда приезжал сюда мальчишкой. А она тогда уже была взрослой исамостоятельной девушкой, которая работала санитаркой. Разница в несколько лет,которая была непроходимой пропастью в его детстве, подсознательно осталась внем на всю жизнь.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дронго.

Она испуганно кивнула. Очевидно, ей не хотелосьразговаривать с посторонними. Она взглянула на Бориса.

– Вы будете обедать? – спросила Фатьма.

– Обязательно, – кивнул Измайлов, – ты уже все приготовила?

– Да. Я принесу обед в вашу гостиную. – Она повернулась ивышла из комнаты.

– Собаки не лаяли, – напомнил Дронго, – они ее спокойнопропустили.

– Конечно. Она для них больше чем хозяйка, которой здесь ужедавно нет. Валиду собаки не признавали хозяйкой. И Хуршиду, нашу родственницу,почему-то не любили. Хотя понимали, что она своя. Не лаяли, но ворчали. А вотФатьму они признавали своей безоговорочно. Вот такие умные животные.

– По-моему, все объясняется более прозаически. Она просто ихкормит, и они к ней привыкли.

– Возможно, и так, – согласился Измайлов, – но в любомслучае они чувствовали в ней настоящую хозяйку.

Дом был большим и похожим на подлинное родовое гнездо.Очевидно, он строился с таким расчетом, чтобы здесь могли проживать все потомкибратьев Измайловых. Но так получилось, что после смерти Семена Борисовича вдоме стояла гулкая тишина. Дронго подумал, что в подобном доме могут появитьсяпривидения. И обыскать такой дом даже за несколько дней практически невозможно.Внизу, на первом этаже, находились гостиная, большой кабинет, отдельнаястоловая, примыкающая к кухне, библиотека, в которой были собраны книги иминералы из коллекции еще прадеда нынешних владельцев дома – ИбрагимаИзмайлова. Он и построил этот монументальный дом, больше напоминающий небольшойзамок, чем обычный домик сельского жителя. Впрочем, в Красной Слободе быломного таких домов. Их разрешали строить в начале прошлого века и в двадцатыегоды, еще до того как в стране стали вводить строгие нормы метража и отводитьшесть соток на строительство.