Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев

Моему погибшему другу ТАИРУ АСДАНДЫ посвящаю.

Автор

Ничто не вечно, кроме наших иллюзий.

Роберт Шекли «Обмен разумов»

Он вошел в подъезд, оставив суету внутреннего двора задверями. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова. Лифт не работал. Это егонесколько удивило. Обычно в их доме с лифтом никаких проблем не возникало. Онеще раз нажал кнопку и прислушался. Никакого движения. Странно, как моглослучиться, что лифт не действовал? Он медленно направился к лестнице.

Привыкнув к лифту, он давно уже не поднимался пешком. Забылдаже, какие здесь красивые лестничные пролеты. Дом был старый, построенный ещев начале века. Только лифт установили относительно недавно, лет двадцать назад.Тогда еще спорили, а нужен ли он? Потом все же смонтировали, и жильцы привыклик нему, лифт работал почти бесшумно, заботливо доставляя каждого на нужныйэтаж.

А лестничные пролеты, оставшись без дела, стали потихонькупокрываться пылью, темнеть, стареть, теряя празднично-нарядный блеск, кактеряет свое достоинство и вызывающе гордый вид домашняя собака, оставшаяся безхозяина.

На площадке второго этажа он остановился. Мелькнула какая-тотревожная мысль и сразу пропала. Он даже не мог понять, что именно егонасторожило. Но что-то его беспокоило, это точно. До четвертого этажа было ещедалеко. В его возрасте тяжело преодолевать такие крутые лестницы. Интересноузнать, что именно случилось с лифтом, почему он перестал работать именносегодня?

Сегодня. Он поймал себя на мысли, что наконец понял причинусвоей неосознанной тревоги. Сегодня восемнадцатое число. Истекал последнийсрок, назначенный в ультиматуме. Завтра в газетах могут появиться разгромные статьи,после которых он обязан уйти в отставку. Но это произойдет только завтра.

Сегодня еще предстоит одолеть последний пролет и войтинаконец в свою квартиру.

Он любил этот дом, переехал сюда почти двадцать лет назад,здесь прошла лучшая часть его жизни. Сейчас, поднимаясь по лестнице, ондосадовал на запустение и пыль. «Нужно будет прислать человека, чтобы все здесьубрали», — подумал он, привычно решая, кому это поручить. До его квартирыоставалось совсем немного.

«Почему они не хотят оставить меня в покое? — возникнеожиданно вопрос. — Почему я должен отвечать за грехи своей молодости?»

Тогда все казалось таким правильным и верным. Была единаястрана, мощь которой не вызывала сомнений. Была единая партия, привычноруководившая всеми областями жизни и решавшая все вопросы. Был единый комсомол,занимавшийся воспитанием многомиллионной армии молодых людей от Камчатки доКалининграда. И, наконец, был единый КГБ, которого боялись и уважали и скоторым считались во всем мире. Все казалось закономерным и однозначно ясным.Весь мир делился на два цвета — наш и не наш.

Именно тогда он совершил самую большую ошибку в своей жизни— дал эту проклятую подписку о сотрудничестве, всплывшую сейчас, через стольколет. Уже в другой стране и в другое время. И совсем при других обстоятельствах.Он тяжело вздохнул. Неужели они решатся опубликовать эту подписку? Как к нейотнесутся его коллеги, ведь прошло столько лет, и, подписав обязательство, онничего, кроме этого, не сделал. Абсолютно ничего. Но документ существовал. Ивоспоминание о нем тяжким грузом давило на сознание, пока он поднимался полестнице.

Он не увидел, как возник незнакомец. Просто ощутил за спинойшорох и вдруг в последнюю минуту своей жизни понял, что именно его беспокоиловесь сегодняшний день. Они не звонили. Они больше не терзали его, очевидно,просчитав варианты и убедившись, что он никогда не совершит еще худшей ошибки,чем та, которую он сделал в молодости. Но понимание пришло слишком поздно.

Он еще пытался обернутся, чтобы встретить свою смерть, какподобает мужчине, но трусливый убийца не дал ему такого шанса, выстрелив взатылок. И последняя, запоздалая, мысль была о лифте. Стало абсолютно ясно,почему лифт не работал именно сегодня. «Как же так?..» — хотел он привычновозмутиться, но в этот миг голова будто взорвалась, и он перестал ощущать своетело, погрузившись в вечную темноту.

Он не мог видеть и чувствовать, как склонившийся над нимубийца, прицелившись, сделал контрольный выстрел в сердце. И хотя душа ужепокинула свою телесную оболочку, само тело, все еще реагирующее на внешниепроявления, дернулось и замерло. Убийца наклонился, пошарил по карманам убитогои, отвернувшись, стал спускаться по лестнице, по-прежнему темной и грязной.

— Мы победили, — радостно сказал пресс-секретарь, входя вбольшой кабинет.

Его начальник молча смотрел на экран телевизора, гдежурналисты оживленно комментировали победу их партии на выборах. Хозяинкабинета, полный, седоватый, респектабельный мужчина, обратился к сидевшемурядом с ним лидеру партии, невысокому человеку с круглым лицом и в немногостаромодных очках.

— Поздравляю вас, мы действительно победили.

— Да-да, — подтвердил пресс-секретарь, — мы отовсюдуполучаем поздравления. Никто уже не сомневается в нашей победе на выборах.

— Спасибо, — отрывисто сказал лидер партии. Он раньше былмузыкальным критиком и довольно посредственным музыкантом. Но неудовлетворенныетворческие амбиции постепенно переросли в националистические и в полномсоответствии с теориями психоанализа стали доминирующими в поведениинесостоявшегося артиста.

— Вы можете идти, — обратился хозяин кабинета к пресс-секретарю,давая понять, сколь неуместно подобное выражение чувств. Когда тот вышел, онповернулся к лидеру партии.

— Судя по всему, ваша партия наберет наибольшее количествоголосов в парламенте и сумеет сформировать однопартийный кабинет. Поздравляювас!

— Наша партия, — возразил лидер, — я всегда считал вас нашимдругом и единомышленником, который внес в успех партии наибольший вклад.

— Спасибо, мой друг. Но без вашей популярности мы ничего несмогли бы сделать. По существу, половина популярности партии — ваша личнаязаслуга.

— Благодарю вас. Я принимаю ваш комплимент как аванс нашихбудущих совместных действий на политической арене.

— Да, конечно. Но сейчас меня больше волнуют объективный исубъективный факторы, которые могут оказаться решающими в связи с формированиемвашего правительства.

— Что вы имеете в виду? — насторожился лидер партии.

— Как раз то, о чем вы подумали. В Москве очень недовольнынашей победой.

Они поставили слишком много на наш проигрыш и теперь будутвынуждены идти ва-банк, стремясь не допустить стабилизации обстановки в периодвашего правления. Вы ведь, не скрывая, заявили, что готовы вступить в НАТО. Аэто самый большой удар для политиков из Москвы, — негромко напомнил хозяинкабинета.