Берта Кул отодвинула свой стул назад и встала.

— Таков закон? — спросила она.

— Скорее моя интерпретация закона. По этому делу мог быполучиться интересный судебный процесс.

— Возможно, — сказала Берта, — так оно и будет. Если же делодойдет до суда, я позабочусь, чтобы вы приняли в нем непосредственное участие.

От улыбки Дулиттла повеяло холодком.

— Многие мои клиенты так говорили мне. Поэтому давайтесделаем так, миссис Кул: оплата за консультацию составит для вас двадцать пятьдолларов; если из вашего обещания получится что-то путное, я зачту эту суммупри окончательном расчете.

Берта Кул вздохнула и открыла свой кошелек:

— Кажется, каждому перепадает что-нибудь в этом деле, кромеменя.

Квартал тысяча шестисотых домов по Фэермид-авеню — адрес,который дал слепой, — был застроен крайне разбросанно, располагаясь поодаль отрегулярных застроек.

Плохое освещение улиц заставляло таксиста то и делоостанавливаться и сверяться с картой, которую он доставал из кармана.

— Мы где-то поблизости, — сказал он. — Должно быть, дом надругой стороне улицы, в глубине ее.

— Выпустите меня, — предложила Берта. — Я быстрее отыщу егопешком, чем мы будет кружиться вокруг да около.

— Но на машине удобнее, мадам.

— И дороже, — отрезала Берта. — Выпустите меня. Водительостановился, вышел и открыл дверцу:

— Смотрите себе под ноги, мадам.

Берта достала из сумки маленький фонарике темно-краснымстеклом.

— Все будет хорошо. Дождитесь меня, — сказала она, зажигаясвет. Она шла по улице, поглядывая на номера домов. Наконец она нашла номер1672 — это был одноэтажный дом, расположенный в глубине улицы.

Дорожка, ведущая к дому, была зацементирована и с правойстороны снабжена железным поручнем; внешняя сторона поручня была отполированатростью слепого до блеска.

Берта поднялась на две деревянные ступеньки у входной дверии нажала на кнопку звонка. Она услышала звонок внутри дома, прозвучавшийнеожиданно громко.

Берта шагнула к двери и позвала:

— Привет! Кто-нибудь дома? Ответа не было.

Берта открыла дверь, нащупала выключатель и включила свет.

Но комната оставалась в абсолютной темноте.

Берта направила фонарик на потолок. Она увидела люстру, нони одной лампочки в ней не было.

Берта озадаченно отвела фонарик от потолка, и тут ееозарило. Слепой не нуждался в электрическом освещении!

Берта стала пробираться внутрь, освещая фонариком все вокруг.Она опять позвала:

— Это миссис Кул. Есть кто-нибудь дома?

Неожиданно она почувствовала движение в темноте. Огромнаябесформенная тень показалась на потолке, молчаливо пронеслась по нему иисчезла. Берта отпрыгнула назад. Что-то коснулось ее лица, затем беззвучносхватило за шею.

Берта взмахнула руками, пытаясь нанести удар. В гневе,порожденном скорее страхом, чем чем-нибудь еще, она выкрикнула проклятия. Ееотпустили, свет фонарика выхватил что-то из темноты — это была летучая мышь сраспростертыми крыльями; летучая мышь, отбрасывающая тень на стену, выгляделачудовищно большой, странной и зловещей.

— Черт бы тебя побрал! — вскрикнула Берта и замахнулась налетучую мышь, которая ускользнула от удара и исчезла в темноте. Ейпотребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, прежде чем она началаосматривать комнату.

Убедившись, что комната пуста, она направилась к выходу,освещая фонариком путь впереди себя.

И вдруг она заметила темную струйку на полу. Сначала ейпоказалось, что это просто пятно на ковре. Неожиданно сердце ее забилосьсильней, и она поняла, что это — жидкость: лужица, зигзагообразная линия ивновь лужица, и вновь линия. В конце этих следов Берта Кул обнаружила тело.

Оно лежало лицом вниз у окна на противоположной стороне комнаты.По-видимому, человек был застрелен у двери, а потом пополз, продвигаясь понескольку сантиметров вперед, с частыми остановками, пытаясь во время ихсобраться с силами, которые покидали его, пока наконец он не сделал своюпоследнюю остановку у окна, где и окончил свою борьбу.

Теперь она поняла, почему дверь была приоткрыта, безмолвиедома навалилось на нее. Она вдруг подумала, что убийца может прятаться в другойкомнате, готовый пристрелить любого, кто его обнаружит. Дом был окутан мраком,за исключением небольшого пучка света от ее фонарика. И этот свет не был ярок,скорее он превращал мрак в полумрак; нельзя было положиться, что где-то рядом втемноте не стоит убийца. Берта решительно направилась к выходу. Внезапно оназацепилась ногой за тонкую веревку, и что-то опрокинулось на пол. Бертапосветила фонариком вниз и увидела треножник с закрепленным на неммалокалиберным ружьем, за курок которого была привязана веревка. Берта ускорилашаг, а потом побежала. Ее туфли громко простучали по деревянным ступенькам,пятно света прыгало из стороны в сторону вслед за фонариком, когда она бежала.

Водитель выключил фары, и Берта не видела, но знала, чтомашина должна быть где-то поблизости. Оглядываясь через плечо, она бежала потротуару.

Неожиданно вспыхнули фары такси.

— Уже все кончили? — спросил таксист, удивленно разглядываяее.

Берта ничего не ответила. Она прыгнула в такси и захлопнулаза собой дверцу. Ее туловище слегка наклонилось, так как водитель завел мотор иначал резко разворачиваться.

Он оглянулся на нее.

— Я должна позвонить в полицию.

— Что случилось?

— Мертвый человек в доме.

Удивление в глазах водителя неожиданно сменилось уважением илегким подозрением. Его внимание привлек металлический блеск в правой рукеБерты Кул.

Берта нервно сунула фонарик в сумку.

— Мне нужен ближайший телефон, — сказала она, — и несмотрите на меня такими глазами.

Машина рванула на большой скорости, но Берта чувствовала,что таксист продолжает наблюдать за ней через видовое зеркало, которое онповернул так, чтобы видеть ее лицо. Когда они подъехали к табачному магазину,водитель вылез из машины и пошел за ней, и оставался подле нее, пока онанабирала номер полицейского участка и ждала полицейскую машину.

В машине был сержант Фрэнк Селлерс. Берта немного знала еголично и очень часто слышала о нем от других. Сержант Селлерс не очень-то любилчастных детективов. Он относился к ним с откровенным скептицизмом. Как однаждыколлега заметил Берте: «Он молча смотрит на тебя и жует свою сигару. По егоглазам видно, что он считает тебя порядочным лжецом, но ничего не говорит. И,черт возьми, слов и не надо».