В реальности же указанные части находились только на пути к фронту и вступали в бой по мере прибытия без взаимной координации действий!

В итоге получилось, что в наступлении приняли участие только 9-й и 19-й механизированные корпуса с севера, 8-й и 15-й – с юга. Во встречное танковое сражение с ними вступили войска 9-й, 11-й, 14-й и 16-й танковых дивизий из 1-й танковой группы и 6-й армии вермахта.

Руководствуясь указанием Военного совета ЮЗФ, командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов приказал сместить направление удара двух упомянутых механизированных корпусов на левый фланг немецкой группировки, то есть на Млынов, а 36-го стрелкового корпуса – на Дубно.

На этот же населенный пункт нацелились и части 15-го мехкорпуса, которые сначала должны были выйти к Берестечко.

Но всего лишь за одну ночь – с 26 на 27 июня – немцы переправили через реку свою пехоту и смогли сосредоточить против 9-го механизированного корпуса, шедшего в авангарде советских сил, свои 13-ю танковую, 25-ю моторизованную, 11-ю пехотную и части 14-й танковой дивизии.

Обнаружив перед собой свежие войска противника, Рокоссовский, у которого уже не было резервов, дальнейшее наступление отменил и сообщил в штаб, что атака не удалась.

В то же время против нашего правого фланга под Луцком вели активные действия войска 298-й и 299-й пехотных дивизий немцев при поддержке 14-й танковой дивизии вермахта. На данное направление пришлось срочно перебросить 20-ю танковую дивизию РККА, что стабилизировало положение до первых чисел июля.

19-й мехкорпус Фекленко, как и 9-й, развить наступление не смог. Более того, под ударами немецких 11-й и 13-й танковых дивизий он отошел на Ровно, а затем на Гощу, потеряв при отступлении большую часть танков, автомашин и орудий.

Похожая участь постигла и необстрелянный 36-й стрелковый корпус, не имевший единого руководства.

С Южного направления предполагалась организация наступления на Дубно 8-го и 15-го мехкорпусов совместно с 8-й танковой дивизией 4-го механизированного корпуса – того самого, который Потапов передал Власову.

Однако пойти в атаку смогли только наспех организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника Петра Ильича Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара Николая Кирилловича Попеля.

Остальные части корпуса к этому времени только перебрасывались на новое направление.

Но даже с такими «нестыковками» контрудар советских войск стал для фашистов полной неожиданностью. Смяв оборонительные заслоны, подвижная группа Попеля к вечеру вышла на окраину Дубно, захватив тыловые запасы 11-й танковой дивизии и несколько десятков неповрежденных танков.

Советское главнокомандование отправило ей вдогонку колонну автомобилей с боеприпасами и горючесмазочными материалами, но какой-то полупьяный командир кавалерийской дивизии завернул машины обратно, мол, Дубно уже занят немцами, наших там нет!

Ах, если бы…

По мнению военных аналитиков, в те дни немцы, преследуемые нашими войсками, драпали так, как еще никогда не драпали, позже это бегство не без оснований будут сравнивать с бегством врага под Сталинградом!

Если бы (опять – если бы!) Попель, уже находящийся с другой стороны Иквы, вовремя просек ситуацию и ударил противнику в тыл (что, кстати, после войны ставили ему в вину) – ход истории, несомненно, был бы изменен. Однако за ночь немцы пришли в себя и смогли перебросить к месту прорыва части 16-й моторизованной, 75-й и 111-й пехотных дивизий, которые быстро перерезали все пути снабжения героического отряда. Попытки подошедших частей 8-го механизированного корпуса пробить новую брешь в обороне не удались. Под ударами авиации, артиллерии и превосходящих сил противника им пришлось перейти к перманентной обороне.

На левом фланге, прорвав оборону 212-й моторизованной дивизии 15-го механизированного корпуса, около 40 вражеских танков вышли к штабу 12-й танковой дивизии. Командир дивизии генерал-майор Тимофей Андреевич Мишанин отправил им навстречу резерв – шесть танков КВ и 4 Т-34, которым удалось остановить противника, не понеся при этом никаких потерь, ибо немецкие танковые пушки просто не могли пробить их броню.

Однако в целом наступление 15-го мехкорпуса было заведомо обречено на провал. Понеся гигантские потери от огня противотанковых орудий, его части не смогли переправиться через реку Островку[63] и откатились в итоге на исходные позиции по речке Радоставке[64].

29 июня 15-му механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень – Сасув – Золочев – Ляцке[65]. Вопреки приказу, отход начался без смены войск и без уведомления генерал-лейтенанта Рябышева, пользуясь чем, германские войска беспрепятственно обошли наши фланги и в тот же день заняли Буек[66] и Броды, удерживаемые одним батальоном 212-й моторизованной дивизии РККА.

На правом фланге 8-го механизированного корпуса части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии РККА вообще не оказали сопротивления врагу и отступили.

Но позже они все же сумели прорвать смыкающееся кольцо окружения и организованно отойти на рубеж Золочевских высот.

А отряд Попеля остался отрезанным в глубоком тылу противника и занял круговую оборону в районе Дубно.

Держалась подвижная группа аж до 2 июля, после чего, уничтожив оставшуюся технику, потихоньку начала пробиваться из окружения к своим. Пройдя по тылам более двух сотен километров, через несколько дней отважные красные воины вышли в расположение 15-го стрелкового корпуса 5-й армии…

Как бы там ни было, крупнейшее с начала Второй мировой войны танковое сражение значительно снизило темпы продвижения немецко-фашистских войск, в частности, 1-й танковой группы. А гитлеровскому фельдмаршалу Гердту фон Рундштедту пришлось задействовать все свое умение и значительные силы, чтобы отразить контрудар советских войск в районе города Дубно.

Кроме этого, в неудавшейся операции ярко просматривался и моральный позитив. Теперь всему миру стало ясно: блиц-криг не удастся, не пройдет!

Хаммельбург.

Декабрь 1942 года