Тишина упала между нами, как толстое одеяло. Никаких соболезнований не выразил.

- Вот почему ты никогда не выходишь из дома?

- Я выхожу из дома, - защищаясь, сказала я.

Здесь было людно, и струйка пота ползла от затылка до позвоночника. Шум. Смех. Люди теснились. Меня это беспокоило, но я пыталась заблокировать это. Бэйн наклонился ко мне еще ближе. Его запах доносился до моих ноздрей. Я откинулся назад.

-Ага? Куда? он спросил.

- Мой терапевт.

- Это раз в неделю, максимум два. Что еще?

Я скривила костяшки пальцев, постукивая ими по столу, глядя куда угодно, только не на него.

- Лабиринт.

- Лабиринт?

Я торжествующе кивнула.

- У моего соседа есть лабиринт из живой изгороди. Я иду туда, когда не хочу иметь дело с постоянными ворчаниями Даррена и Пэм о том, что я найду работу и найду друзей . Таких легко найти.

- Сколько тебе лет, Джесси?

- В сентябре мне исполнится двадцать.

- Тебе нравится твоя жизнь?

- Что это за вопрос такой? «

- Тот, на который я хотел бы получить ответ. Жизнь - это смотреть на себя в зеркало, не вздрагивая.

- Поэтому вы вымогаете деньги у невинных людей и развлекаетесь?

Я дерзко вздернула подбородок. Я ненавидела, что он покровительствовал мне. Мне было неприятно, что я открылась ему только потому, что он был единственным, кому было до этого дела. Ненавидела, что он был прав. Я не жила. Не совсем. Однако ни одна из причин моей грубости не имела значения, как только я увидела его лицо. Его глаза сузились, ноздри раздулись, а короткие ногти впились в модное белое дерево стола. В этих жилах лед. Эта мысль проникла в мою совесть.

Бэйн обычно был непринужденным, но теперь я увидел его таким, какой он есть. Он снова надел маску скучающего и злого на свое лицо, и мне хотелось оторвать ее и посмотреть, как он на самом деле думает о том, что я сказала, просто чтобы я могла причинить ему боль за то, что причинила ему боль.

- Это правда.

Я повысил свой дрожащий голос, выпрямляя позвоночник.

- Вот кто ты. Преступник и шлюха.

Вышиби меня. Отпусти меня.

- Ты нехороший, - умоляла я про себя. Ты погубишь меня, и погубить нечего. Пожалуйста, позвольте мне оставить то, что у меня осталось.

-Ты не поверишь, - сказал он, его баритонный голос звучал тихо и расслабленно.

- Что ты шлюха? Я понимаю.

- Ну, тогда убирайся отсюда к черту. Он жестом указал на дверь, все еще в скучающей маске.

- Сейчас.

Я смотрела на его лицо, обдумывая свой следующий шаг. Это его глаза пугали меня больше, чем его слова. Чтобы проникнуть в мою душу. Я схватила рюкзак из-под стула и встала. Что-то шевельнулось во мне. Что-то тревожное. Я чувствовала себя… разгоряченной. Внезапно интенсивно. Я не привыкла к этому чувству. Я волновалась? Конечно. Испугалась? Больше, чем я хотела это признать. Но гнев был другим. Это было страстно. В этом даже не было никакого смысла. Я оскорбила его - и он выгнал меня с места. Это было естественно. Даже понятно. Так почему я хотела бросить смузи ему в лицо и броситьть вызов каждому слову, которое слетает с его уст? Все, что угодно, чтобы создать больше трений, насмехаться и поглощать его внимание, лицо и секреты.

Почему я хочу драться с этим парнем? Может быть, потому, что после сегодняшнего дня я знала, без тени сомнения, что он не будет использовать свое физическое преимущество надо мной, чтобы попытаться победить.

- Спасибо за смузи. Я повернулась и рванула прочь, мое облегчение от ухода из людного места пропиталось раздражением и странным чувством утраты. Я схватился за ручку двери своего Range Rover и распахнул ее. Его голос прогремел позади меня.

- Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты большая заноза в заднице?

Я обернулась, указывая на него дрожащим пальцем.

Ты сказал, что жизнь - это смотреть н себя в зеркало. Мне просто интересно, мирно ли тебе спать со случайными людьми ради одолжений.

Он сверкнул мне ухмылкой типа «посмотрите на эту маленькую наивную девочку».

-Нужно ли мне напоминать тебе, что я молод, здоров, и в этом городе проживает большой процент очень скверных людей?

- Итак, член - это глагол, а « Люди в черном »- нет?

Его лицо изменилось с покровительственного на удивленное, затем с удивленного на озадаченное. Он покачал головой, делая еще один шаг ко мне.

-Ты должна знать лучше, чем кто-либо, что слова имеют влияние.

-Что это должно означать?

Я полностью повернулась к нему и кричала. Мои ладони чесались, чтобы ударить его по лицу. Над нами плыли чайки, подслушивая.

- Это означает, что ты невозможен. Наконец он вздохнул, покачивая головой.

-Может быть. Так что не пытайся сделать меня возможным.

Я повернулась к машине и распахнула дверь.

-Отлично. Вперед, продолжай. Прячься от мира.

-Я не прячусь.

- Все, что помогает тебе спать по ночам, Снежинка» Я не сплю по ночам. Давно нет.

- Перестань меня так называть.

- Почему нет? Оон идеально подходит, учитывая, что у тебя охуенный нервный срыв.

Я ждала, что он скажет еще что-нибудь. Я снова повернулась к нему, не совсем понимая, почему так трудно просто уйти.

Мы стояли друг напротив друга на оживленной набережной, тяжело дыша и стреляя друг в друга кинжалами. Мы сделали сцену, которая привлекла внимание и уши любителей пляжного отдыха. Я схватилась за корни волос, понимая, что где-то в течение этого часа я сняла бейсболку и капюшон. Люди могли видеть меня. Мое лицо. Моя уязвимость. Все мое. Я развернулась, прыгнула в машину и взлетела, словно дьявол преследовал меня по пятам. Когда я доехала до первого красного светофора, я ударила руль и вскрикнула. Было хорошо. Я чувствовала себя живой. Я позволила восхитительной боли и гневу закружиться во мне, как шторм, зная, что буду сожалеть о каждом слове, сказанном Бэйном в тот день. Зная то, что он, вероятно, тоже знал. Я не смотрела на себя в зеркало месяцами, а может быть, даже годами. Настолько, что иногда я даже забывала цвет собственных глаз.

БЭЙН

Жизнь–это смотреть на себя в зеркало, не вздрагивая.

Пять минут.

Вот как долго я смотрел на себя в зеркало, чтобы убедиться, что чертова Снежинка ошиблась. И она была. Я даже не моргнул.

Я не был задет ее комментариями в кафе «Дьем». Меня просто потрясло–и не в нужных местах–то, что Джесси Картер из всех людей в Тодос–Сантосе назвал кого–то шлюхой. Людям разрешалось трахаться с кем угодно, если это было законно и по обоюдному согласию. Вероятно, она изменила своему школьному возлюбленному и лишилась девственности с другим. Кастрюлю и чайник кто–нибудь?