красоты – но любой турист хотел также познакомиться с жизнью и обычаями множества народов, населявших страну. Туристы приносили средства, так нужные регионам (классическая стратегия развития, которой по сей день следуют во всем мире). Самый известный маршрут «Совтура» (№ 15) пролегал по Военно-Грузинской дороге, от Владикавказа до Тбилиси, воплощая все свойства социалистической турпоездки – содержательной, познавательной и полезной для государства. Те, кто путешествовал по этому маршруту, могли воочию наблюдать сложный этнический состав региона, изучать его культурную и экономическую жизнь и, наконец, восхищаться захватывающими видами: заснеженные пики, альпийские луга, деревни на склонах хребтов. По большей части этой «красивейшей в мире дороги» (как сказано в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова) можно было проехать в экипажах или на автобусах, останавливаясь на базах «Совтура». Более трудным был маршрут № 19, проходивший по Военно-Сухумской дороге, которая шла на большой высоте, по обширной и незаселенной местности – среди отрогов Кавказских гор. Из Кисловодска туристы на автобусе попадали на горный курорт Теберда и затем пересекали Кавказский хребет пешком, ночуя в палатках, в окружении дикой природы, ледников, горных вершин и озер. Путешествие заканчивалось на базе «Совтура» близ Сухуми [Советский турист 1929: 61–63; Ильф, Петров 1997: 414]. Этот двадцатиоднодневный групповой тур не только знакомил туристов с разнообразием ландшафтов СССР, но и закалял их, учил выживать в непривычных условиях. В 1930 году «Совтур» стал проводить промышленные экскурсии, рассчитанные на представителей той или иной индустрии: рабочие текстильных фабрик, металлургических заводов и т. д. посещали другие предприятия отрасли и углубляли свои знания о производственном процессе. Все советские туристы должны были узнавать об экономических достижениях страны, посещая стройки пятилетки. «Совтур» подчеркивал преимущества коллективного туризма, указывая, что туристы-индивидуалы будут присоединяться к группам, исходя из соображений совместимости. Как в «Совтуре», так и в Обществе пролетарского туризма полагали, что групповые экскурсии (участники которых ночевали в больших спальнях на турбазах – мужчины отдельно, женщины отдельно) укрепляют чувство товарищества и солидарности [Егоров 1929: 4–5; Маршруты производственных экскурсий 1930; Советский турист 1930:191]. Кроме того, следовало сделать туры доступными по стоимости, тем более что число туристов непрерывно росло, – и «Совтур» устанавливал цены на основе дохода путешественника; как и Общество пролетарского туризма, он договаривался с Наркоматом путей сообщения и предлагал участникам групповых экскурсий билеты на поезда за полцены. В «Совтуре» рассчитывали таким путем демократизировать советский туризм, охватить все социальные слои, от крестьян-бедняков (как утверждали его руководители) до учителей (естественная клиентура Наркомпроса), инженеров и государственных служащих. Моральный посыл был таким же, как у Общества пролетарского туризма, существовавшего под крылом комсомола, с той разницей, что в нем отсутствовал призыв к добрым делам. «Пролетарские туристы», ухватившись за это, клеймили «совтуровцев» за аполитичность.

В то же время «Совтур» считал необходимым иметь бездефицитный бюджет. Туристы нуждались в хорошем жилье, качественной и здоровой пище, медицинской помощи, транспорте, гидах и путеводителях. Все это стоило денег. «Совтур» рассчитывал добыть их, устанавливая завышенные цены для платежеспособных туристов, сдавая в несезонное время турбазы, которые использовались в качестве домов отдыха, обеспечив для себя монополию на экскурсии в Крыму, выпуская открытки, расширяя свои базы в Москве и Ленинграде, чтобы те приносили прибыль [Егоров 1929: 7][87].

«Пролетарские туристы» с самого начала видели в «Совтуре» конкурента, а не партнера по развитию туризма для рабочих. Каждая организация настаивала на том, что она руководствуется социалистическими принципами организации поездок, делая их содержательными, и стремилась распространить туристическое движение на новые группы и социальные слои. Обе занимались коммерческой деятельностью: «Совтур» сдавал койки на турбазах и продавал открытки, Общество пролетарского туризма производило и реализовывало снаряжение для туристов. Вопрос о скидках на железнодорожные билеты вызвал громкое недовольство на страницах «Комсомольской правды». В «Совтуре» считали, что только они имеют право распространять такие билеты, получаемые от Наркомата путей сообщения, и резервировали их для участников совтуровских экскурсий, отказывая независимым группам, которые создавались под крылом Общества пролетарского туризма. «Пролетарские туристы» заявляли, что «Совтур» тем самым благоприятствует состоятельным слоям советского общества. Рабочие не могли позволить себе дорогостоящие плановые экскурсии, независимо от скидки на проезд. Даже при том, что цены устанавливались с учетом дохода, лишь 7 % участников плановых совтуровских экскурсий относились к рабочим (1928); 60 % были работниками образования, 22 % – служащими. Защищая свои позиции, «Совтур» сначала попытался не допустить утверждения устава Общества пролетарского туризма, а затем – свести его деятельность исключительно к пропаганде самодеятельного туризма. Пролетарский туризм, утверждали в «Совтуре», должен быть общественным движением, развивающим массовый индивидуальный туризм через ячейки энтузиастов. «Совтур» требовал для себя монополии как для государственного учреждения. Но когда он представил план на 1929 год – обслужить 81 000 туристов, из них 47 000 путешествующих самостоятельно, – и начал образовывать ячейки на предприятиях, до того создававшиеся только Обществом пролетарского туризма, последнее объявило ему войну[88].

В 1929 году Наркомпрос стал хлопотать о перемирии, побуждая «Совтур» делиться дешевыми билетами и предоставлять места на своих базах «пролетарским туристам», путешествующим самостоятельно. Между тем профсоюзы, снаряжавшие туристов, стали уставать от вражды между двумя организациями, настаивая на урегулировании разногласий. В конце 1929 года совещание с участием высокопоставленных чиновников приняло решение о необходимости объединения сил, и в феврале 1930-го представители «Совтура» и Общества пролетарского туризма начали переговоры о слиянии[89]. На кону была судьба советского туризма: будет ли он истинно социалистическим и добровольным, как хотело Общество пролетарского туризма, или коммерчески-ориентированным, как предлагал «Совтур»?

Как и в прочих областях, на которые распространилась культурная революция 1928–1932 годов, участников событий невозможно охарактеризовать исходя из их классовой принадлежности или даже политической позиции. Радикалы от туризма группировались вокруг комсомольских и частично партийных органов; государственные учреждения, такие как Наркомпрос, финансировавший «Совтур», делали акцент на своих административных полномочиях. «Вечерняя Москва», орган Московской городской парторганизации, следовала популистской линии, сводя к минимуму значение идеологии. Эта борьба стала отражением «Великого поворота», происходившего в экономике и политике. Зимой 1929–1930 годов, когда на деревню обрушилась всеобщая коллективизация (и «Совтур» запросил у государства денег для организации колхозных турбаз!), между Обществом пролетарского туризма и «Совтуром» произошло открытое столкновение за контроль над туризмом в СССР. «Пролетарские» активисты подчеркивали свое идеологическое превосходство:

Мы – за массовое самодеятельное пролетарское движение, «Совтур» – за платные экскурсии, мы – за ячейки в предприятиях, как основной центр, «Совтур» – за экскурсионную базу, как центр, мы – за подчинение хозяйственного обслуживания политической задаче движения, «Совтур» – на практике превращает хозяйственное обслуживание в самоцель[90].

В марте 1930 года, когда И. В. Сталин предостерег руководящих