Чтобы запутать их, я всю ночь перебирал в голове свои планы, буквами обозначенные, добавив к ним еще парочку — разбивая их на этапы, переставляя последние и перетасовывая их, как колоду карт. Главное — выйти отсюда, а там — в искусстве импровизации мало кто может со мной сравниться, поэтому эффект неожиданности всегда на моей стороне выступает.

Когда на следующее утро меня действительно вывели на опознание тайника, прямо на блокпосту на меня надели наручники. Приковав меня ими к одному из внештатников.

Глава 18. Приближение

Отныне, чтобы попасть на занятия, мне приходилось вставать намного раньше — как и говорил Стас, павильоны для обучения были только у подразделений, включенных в обычную программу. Чтобы ознакомиться со всеми остальными, нам с Тенью приходилось каждое утро отправляться прямо в их основные помещения. Пешком.

Оно и хорошо — возвращаясь вечером в свою комнату в нашем здании, в котором уже никого, кроме нас с Тенью, не оставалось, я звонила Игорю и валилась без ног на кровать. Жалко только, что не без сознания — ко мне снова вернулся тот сон, в котором я искала моего ангела, и пристал, как приклеенный.

Обстановка в нем, правда, изменилась — я не по лесу в нем бродила, заглядывая за каждое дерево, а по бесконечной череде коридоров с убийственным числом дверей. Я твердо помнила, что в поисках нужна методичность, и открывала их одну за другой, не пропуская ни единой.

Вернее, пыталась — часть дверей оказалась закрытой, и всякий раз у меня проявлялась непреодолимая уверенность, что именно там держат моего ангела. Я стучала, звала его — без какого-либо результата. И уверенность отступала — шум, поднятый мной, и мертвого бы на ноги поднял.

За теми дверьми, которые открывались, картина всегда была разная. Именно картина, а не вполне ожидаемая комната. Иногда это были сцены явно из моей памяти: лихорадочно выговаривающиеся, с выражением облегчения на лице, пациенты целителей; взирающие на меня с детской надеждой во взгляде подчиненные Стаса; сидящие за упорядоченными столами и одобрительно кивающие мне администраторы; мои бывшие одногруппники, расплывающиеся в улыбке и светлеющие лицом под моим внушением…

Часть дверей — небольшая, слава Богу! — открывалась в абсолютном пустоту: беспросветно, как смоль, черную, или полную клубящегося тумана, или слепящую бушующим огнем. От них я мгновенно отскакивала, с трудом переводя дыхание.

Однако, куда больше пугали меня другие картины. Одна дверь открылась в Светкину веранду на даче, другая — в гостиную моих родителей, еще одна — в мою бывшую квартиру, где сейчас Тоша с Галей и девочками живут. И все эти знакомые до боли помещения были полны близких мне людей. От их порога я не отскочить хотела, а наоборот — шагнуть внутрь.

Однажды я почти и сделала этот шаг — когда увидела за очередной дверью нашу кухню. В которой за столом сидел Игорь, облокотившись на него и подперев кулаками низко склоненную голову. Я подалась вперед с колотящимся сердцем, задержалась на мгновенье, чтобы воздух ртом хватануть — и в сознании у меня мелькнуло: наша кухня без моего ангела в ней?

Эта мысль мгновенно привела меня в чувство, но с тех пор я сразу же захлопывала любую дверь, лишь краешком глаза заметив за ней знакомые земные интерьеры.

Метаморфоза моего сна была более чем объяснима. Перед тем, первым, я почти все свободное время в лесу проводила — сейчас же большая часть моего дня в центральном ангельском офисе протекала.

С первого взгляда никакого особого впечатления он на меня не произвел. Не очень широкий и высотой всего в несколько этажей, без балконов, с одними окнами и теми не зеркальными. Никакой тебе лепнины, позолоты, барельефов, мраморной вывески с гравировкой — зато с обычной проверкой документов у единственного входа. Туда бы еще вертушку с металлоискателем поставить — и прямо типично земное режимное предприятие получилось бы.

И вход этот какой-то боковой оказался — не в просторный холл с лифтами, справочным бюро и зоной ожидания он вел, а на лестницу. Последняя, правда, меня впечатлила — и неприятно. Она не только вверх, но и вниз вела, но это ладно — мало ли, может, там какие-то складские помещения расположены. Но и вверх она уходила существенно дальше, чем казалось при взгляде снаружи.

Я чуть не ляпнула насчет лифта. В конце концов, нам с Тенью транспорт к новому месту учебы не предоставили — это понятно: мы сами напросились на не утвержденный, экспериментальный курс. Но своим-то сотрудникам можно более комфортные условия работы обеспечить? Не говоря уже о потере времени на беготню по этой лестнице. А если ЧП какое-нибудь случится, с необходимостью срочной эвакуации? Они же друг друга просто потопчут в панике! Куда их охрана труда смотрит — если такая есть, конечно. Нужно будет узнать.

Слава Богу, я не успела задать ни один из этих вопросов — первое место нашей стажировки оказалось совсем рядом, этажом выше.

Никакого расписания занятий нам с Тенью не выдали, и каждое утро сообщали, куда отправляться, на входе, во время проверки пропусков. А в первый день один из охранников даже любезно проводил нас, сообщив, что с удовольствием представит нас своему отделу.

Так я узнала, что наш первый дополнительный курс будет проходить у внештатников. И вот тогда, прямо сразу, на меня накатило наваждение, которое не отпускало меня потом ни на день, прорываясь даже в сны и отвлекая от занятий днем.

Я ведь и настаивала на них только для того, чтобы дать моему ангелу время освободиться или — оказавшись на месте его содержания — помочь ему в этом. И то, что первым же отделом, в который нас направили, оказался именно тот, сотрудники которого его и задержали, показалось мне и символичным, и добрым знаком.

Я была уверена, что бесконечная вереница закрытых дверей просочилась ко мне в сон прямо с этажа внештатников. Были ли они заперты, я не знала — занятия у нас проходили всегда в одной и той же комнате, дверь которой была каждое утро открыта и возле нее нас ждали.

Первое время, идя к ней по коридору, я изо всех сил прислушивалась, но коридор казался полностью вымершим. Потом я начала обращаться к Тени, тараторя без умолку — в надежде, что мой ангел, если он где-то там, меня услышит, но то ли держали его в другом месте, то ли звукоизоляция в этих комнатах была на